В ход пошёл нож. Вырезав полоску мяса, Герда долго настраивалась, борясь с тошнотой, затем решилась, проглотила, не пережёвывая. Отрезала ещё кусок... и её вырвало, а потом накатил приступ удушливого кашля.
Не лезла еда. Никак. Совсем край, даже пробовать больше не стоило. Сплёвывая горькую слюну, Герда поднялась. В голове снова возникли слова: «Я не могу идти дальше», однако на этот раз она не стала произносить их вслух, потому что боялась, что они навечно пригвоздят её к этой крыше. Сказочник во сне сказал, что усталость — это огонь. Но усталость ещё и тяжеленная гиря, не стоит лишний раз словами делать её более весомой.
Осмотрелась, подойдя к краю крыши. Ни единого мутанта. И дыра на пустыре не выглядела зловеще. Словно бы и не было ночного жертвоприношения, ликования сотен монстров, зелёного свечения и карлика в маске. Лишь ветер гонял по земле сор и шелестел листвой кустарников.
По пожарной лестнице Герда спускалась, как вчера, мысленно повторяя: «Я справлюсь, справлюсь...» А слабость в ногах твердила обратное. На середине лестницы голова закружилась, ступня соскользнула с перекладины, руки не удержали и Герда свалилась в грязь. И так паршиво стало из-за собственной немощи, из-за того, что мутация не справлялась с болезнью. Будто бы назло не справлялась, словно бы решив предать. И всё для того, чтобы она, девчонка, посмевшая сунуться в промзону, не достигла цели. Внутренний враг.
— Ну уж нет, — выдохнула Герда, вдруг ощутив прилив злости. И добавила, повысив голос: — Я дойду! Сдохну, но дойду!
Встала. Ей понадобилось некоторое время, чтобы оправиться после падения, после чего пошла, пошатываясь и борясь с приступами кашля. Заморосил дождик. Герда плелась по пустырю, бормоча себе под нос:
— Сдохну, но дойду...
Сегодня для неё эти слова были точно магическое заклинание, помогающее делать очередной шаг. Фраза, которой она бросала вызов самой себе, своей слабости. Вот и пустырь остался позади. Немного прошла, обходя рытвины и кучи хлапа, отдохнула, ловя языком капли дождя, и снова двинулась в путь. Одежда промокла, ноги как будто одеревенели и буквально молили сделать привал. Но Герда решила отдыхать только когда совсем станет невмоготу.
Она потеряла счёт времени. День ещё или уже вечер? Судя по её ощущениям, с тех пор, как слезла с крыши, прошла целая вечность. Да и неважно всё это было. Важно лишь одно — держаться на ногах, идти. В какой-то момент голова так сильно закружилась, что Герде пришлось прислониться к забору, чтобы не рухнуть. Зажмурилась, сделала глубокий вдох, а когда открыла глаза вокруг всё горело. Как во сне. А может, это и есть сон? Уверенности вообще ни в чём не было.
— Это всего лишь усталость, — прошептала Герда.
И двинулась дальше сквозь струи огненного дождя. Ей мерещилось, как на периферии зрения возникали и исчезали геометрические конструкции, которые она видела в ином мире. И они горели. Весь мир полыхал.
— Ничего, ничего, — успокаивала себя Герда. — Всего лишь усталость. Нет никакого огня. Это не по-настоящему...
Разразилась кашлем, в голове словно колокол зазвенел, перед глазами потемнело, ноги подкосились. Когда пришла в себя, поползла, потом, призвав всю свою волю, сумела подняться.
— Сдохну, но... дойду.
Шаг. Ещё шаг...
Впереди загрохотало. Разбрасывая в разные стороны автомобильные покрышки и гнилые доски, из оврага выбрался крупный мутант. Не меньше двух метров ростом, он был словно бы олицетворением промзоны. Уродливый, покрытый шрамами, с кусками колючей проволоки будто бы впаянными в плоть, с железными скобами по всему телу и обожжённой мордой. Голову венчали волосы, больше похожие на белёсую щетину, в правой глазнице вместо глаза блестело что-то жёлтое, похожее на стекло, на груди темнела татуировка — ухмыляющийся дьявол с закрученными в спираль рогами.
Герда вспомнила, что в таких ситуациях не раз говорила себе: «Ну вот и всё. Это конец». Но не сейчас. Просто не могла подвести подобный итог. Она ведь почти дошла, несмотря ни на что! А может, этот монстр всего лишь плод её воображения? Как полыхающий мир?
Мутант напряг мышцы, заревел, точно медведь, которого выгнали из берлоги. Из пасти на скошенный подбородок выплеснулась пенистая слюна.
Нет, это не плод воображения! Герда глядела на монстра и не могла списать его на происки своей болезни. Он был реальный. Как промышленная зона, как Цветочница, Себастьян и Смотритель. И эта тварь определённо жаждала крови. А значит, надо драться. Есть руки, зубы, нож. Но главное, есть желание жить. Да, вступать в бой с таким грозным врагом — чистое безумие. Ну и пускай. Плевать. Сказочник не испугался бы. И она не боится.