Рэйлен ушел, предварительно обещав подумать, что можно сделать в ситуации, в которую она попала.
Выйдя на кухню, Джойс смешала виски с минералкой, вернулась в гостиную и встала перед окном, задумчиво глядя на зеленеющий по другую сторону улицы парк, оценивая при этом свои перспективы и возможности. Уехать? Переселиться к подруге? Положиться на Рэйлена, что он сумеет обеспечить ей какую-нибудь защиту?
Странный парень. Смешной. А может, он так и желает - казаться смешным? В нем не чувствуется никакой аффектации, никакой рисовки. Оседлал гангстера, угрожает ему - и тут же вежливо трогает шляпу пальцами, кланяется. Не забывает о хороших манерах, даже когда сидит на бандите и просит его перевернуться. Словно шериф из какого-нибудь вестерна. Сухопарый и жилистый, с протяжным кентуккским произношением, он смахивает то ли на адвоката, то ли на ковбоя, Джойс подумала, а кого он напоминает без шляпы? И знает ли он, как забавно выглядит?
Полицейское управление Саут-Майами-Бич располагалось на Вашингтон-авеню, в паре минут езды от Фламинго-Террас; Рэйлен собирался поговорить с Баком Торресом, убедить его организовать для Джойс какую-нибудь охрану, защиту. Торрес конечно же откажет, мол, у него нет на это людей. И совсем не потому, что она, по общему убеждению, знает, куда смылся Гарри, и скрывает это от полиции. Нет, Торрес не такой. Рэйлен ответит Торресу: "Поверьте, я полностью с вами согласен. Не только знает, но и помогла ему смыться. Ну и что же теперь? Наказать ее за это? Позволить Зипу сцапать ее и сделать с ней все, что ему заблагорассудится?" А Торрес будет доказывать, что у него все равно нет людей. Так что останется только одно - убедить Торреса сходить к Мак-Кормику, чтобы Мак-Кормик запросил у маршальской службы группу наблюдения. Для защиты женщины, не по своей вине вляпавшейся в это дело, состряпанное ребятами из Бюро. Рэйлен представлял, что Мак-Кормик скажет на это: "А почему бы не позволить Зипу сцапать ее, тут-то мы и загребем этого типа за преднамеренное нападение. Что тут такого?" И примет притом невинный вид, чтобы можно было подумать, будто он шутит.
Проехав немного по Вашингтон-авеню, Рэйлен свернул налево и остановил машину напротив полицейского управления, которое из-за своего круглого четырехэтажного фасада всегда казалось ему похожим на некий храм. По пути на другую сторону улицы его чуть не сбила велосипедом какая-то девица с длинными светлыми волосами. Каких только девиц здесь не увидишь, с длинными светлыми волосами, с длинными черными волосами; на Оушн-Драйв он видел даже нескольких девиц, шнырявших в толпе на скейтбордах с моторчиком. Да, Саут-Майами-Бич не очень похож на Брансуик, штат Джорджия.
Широкий вестибюль занимал три этажа. Перила, ограждения, окна кабинетов. Здание было новое и вполне современное - в камерах алюминиевые туалеты, в переулок выходят крепкие ворота, специально для доставки заключенных. Подойдя к столу для справок, Рэйлен сообщил сидевшему за ним полицейскому, что хочет увидеть сержанта Торреса, и назвал свою фамилию.
При посещении той части здания, где находились камеры, полагалось сдать оружие. Рэйлен еще ни разу не видел такой чистой городской тюрьмы.
На стене, в стеклянном шкафу, красовался американский флаг.
Посетителей не густо, всего несколько человек. Возможно, этот свидетель, вызванный на опознание. А эта женщина желает узнать, где содержат ее арестованного мужа.
Когда Рэйлен заметил Бака Торреса, тот уже вышел из двери и наполовину пересек вестибюль. В руках полицейский держал нечто вроде компьютерной распечатки.
Явно желая что-то сообщить, он все-таки предпочел, чтобы разговор начал посетитель.
- Мне бы хотелось поговорить, - сказал Рэйлен, - об этой знакомой Гарри, Джойс Паттон. Я знаю, вы считаете, что она знает, где он, да и другие так думают. Вы понимаете, кого я имею в виду? Так считает и Джимми Кэп, вот почему я здесь.
Все-таки с Торресом можно говорить, он никогда не старается показать, что ты попусту отнимаешь его драгоценное время.
- Мы знаем, где он, - сказал Торрес. Рэйлен даже поперхнулся от неожиданности.
- Гарри? - довольно тупо спросил он.
- Из "Каменного краба" он проехал в Майамский международный, сел на самолет, который взлетел в семь пятнадцать вечера, а на следующее утро, в среду, четвертого ноября, в восемь тридцать, приземлился в Хитроу.
- Так Гарри в Англии? - прищурился Рэйлен. - Подождите секунду, вы же забрали у него паспорт.
- Вот потому-то мы и не проверили сразу международные рейсы, сокрушенно признался Торрес. - А как только мы взялись за такую проверку, сразу обнаружился господин по имени Джон Арно - только написание фамилии было французское, который заказал билет на этот рейс через туристическое агентство с Линкольн-роуд. Мы показали агенту снимок Гарри, и тот сказал: ага, это же Джон Арно, старый мой клиент, я его уже сколько лет знаю. Копнув поглубже, - продолжил Торрес, - мы с удивлением обнаружили, что настоящее имя Гарри как раз и есть Джон Гарольд Арно - французский "Арно", с "д" в конце. По свидетельству о рождении он получил паспорт и мог сколько угодно раз его возобновить. В семьдесят первом, возвращаясь сюда из Чикаго, он официально сменил имя и фамилию на Гарри Джека Арно, сохранив произношение фамилии. Кроме появившейся у него возможности иметь два паспорта на разные фамилии, я не вижу никаких разумных причин для такого поступка.
- Так, значит, он в Англии, - сказал Рэйлен.
- В тот же самый день, - продолжал Торрес, заглянув в распечатку, - в одиннадцать тридцать он улетел из Хитроу на самолете "Бритиш эруэйз", рейсом пятьсот шестьдесят шесть. Самолет сел в Милане в четырнадцать двадцать. Он прожил три дня в отеле "Кавур" и выписался оттуда восьмого ноября утром, то есть в воскресенье.
- А где он сейчас, это вы знаете?
- Насколько мы понимаем, в Италии.
Некоторое время Рэйлен думал, сосредоточенно наморщив лоб, а затем поднял на Торреса широко раскрытые глаза и кивнул.
- Так, значит, Гарри снова в Италии, - сказал он. По голосу можно было подумать, что мысль ему понравилась.
Однажды Зип поцапался с Ники Теста - фраер знал всего несколько слов по-итальянски и относился с полным пренебрежением к этому, как выражался Зип, "языку, наших отцов и матерей". Зип говорил, что Ники должен выучить язык хотя бы из простого уважения. "Ты и сам-то говоришь на нем только потому, что родился в старушке Италии, так что не засирай мне мозги, ладно?"