– Он рассказал вам, что именно случилось?
– Да. Он сказал, что Эмбер… О, я не помню точные слова мистера Харриса, но суть их заключалась в том, что он посчитал Эмбер одержимой бесом и попытался изгнать беса из нее. Я была вне себя от ярости. Мне никогда не доводилось слышать о подобных вещах.
– Вы никогда не слышали об изгнании бесов? Люси ответила ожесточенным тоном.
– Это чисто христианская идея, вымысел церковников – и меня возмутил факт насилия над моей дочерью! Способность проводить духов – великий дар, особый талант; он не имеет никакого отношения к религии!
– Но вы понимаете, что Библия учит иначе? – Люси была разгневана и уязвлена.
– Мистер Корригаи, Эмбер – просто ребенок, ребенок, обладающим особым даром! Она не должна объяснять мне природу своего дара или защищать свое право на тот или мной духовный опыт. Я никогда по давила на дочь и не нарушала ее душевный покои, я просто любила Эмбер и просто позволяла ей пользоваться этим даром к любому возможному ее благу и благу всех остальных. Она всего лини, ребенок, не теолог, не ученый, не священник и не юрист, а имеет ли десятилетняя девочка силу противостоять… – она поколебалась, но затем резко выпалила:
– твердолобым, предубежденным религиозным фанатикам в этой школе, которые злоупотребляют своей властью и своим правом старшинства, не обнаруживают терпимости и понимания и просто… просто нападают, набрасываются на нес, кричат н обзывают ее одержимой…
Она закрыла лицо ладонями. Корриган хотел уже было объявить перерыв, но тут Люси взяла себя в руки и закончила:
– Они не имели права так обращаться с моей дочерью, выделять се из прочих детей и преследовать просто за то, что она по такая, как все.
Корриган решил, что пора перейти к следующему вопросу:
– Что вы обнаружили по прибытии в школу? Как Эмбер себя чувствовала?
Люси на миг задумалась, вспоминая.
– Она… она сидела в школьном офисе и выглядела ужасно. Она казалась страшно усталой и, помню, была мокрой от пота… с растрепанными волосами. Она была расстроена… подавлена. Когда мы приехали домой, я обнаружила на теле Эмбер несколько синяков, словно она с кем-то отчаянно боролась. Я была просто в шоке. – Люси начала закипать. – У меня в голове не укладывалось, что такое могло произойти с моей дочерью, к тому же в христианской школе, где… Знаете, когда-то я считала, что христианская школа – самое хорошее место для Эмбер, безопасное место. Я не предполагала, что христиане могут дойти до такого безобразия. Но они дошли.
Корриган мяско спросил:
– Миссис Брэндон, а об этом происшествии помнит сама девочка – то есть Эмбер как Эмбер? Она смогла рассказать вам о случившемся?
Люси все еще старалась успокоиться.
– Не помню, чтобы она когда-нибудь находила силы прямо говорить об этом происшествии. Для этого ей нужно было превращаться в Эмитист.
– Значит, о случившемся вам рассказала Эмитист?
– Эмбер, которая изображала Эмитист или позволяла Говорить через себя Эмптист. Да.
Корриган на мгновение задумался.
– Миссис Брэндон, когда Эмбер превращается в Эмитист, а потом снова становится самой собой, она помнит что-нибудь из того, что говорила пли делала Эмитпст?
Люси улыбнулась немного смущенно.
– Ну… она говорит, что не помнит.
– Хорошо. Так или иначе, этот инцидент произошел 28 марта, но вы забрали Эмбер из школы только 20 апреля. Вы можете объяснить, почему после такого возмутительного случая, после таких несправедливых, пристрастных действий против Эмбер вы все-таки оставили девочку в школе?
– Я…
– Очевидно, в течение этого месяца вы консультировались с адвокатом?
– Да.
Корриган положил на стол фотокопию рукописного документа.
– В числе прочих материалов по делу мы располагаем этой фотокопией дневника с записями, сделанными вашей рукой. Вы узнаете его?
– Да.
– Следовательно, между 28 марта и 20 апреля вы вели подробные записи о ходе занятий в школе… – Корриган перелистал страницы фотокопии. – Вы отмечали все уроки, стихи из Библии на каждый день, факты нарушения дисциплины, записывали задания по Библии… очень подробный отчет.
– Да.
– Не значит ли это, что в течение последнего месяца, пока Эмбер продолжала посещать занятия, вы вели эти записи, поскольку твердо решили возбудить против школы судебный процесс?
Тут резко вмешался Джефферсон:
– Я протестую, мистер Корриган! Это всего лишь догадки и предположения, по имеющие под собой никакого основания.
– Что ж, давайте подведем под них основание. Миссис Брэндон, вскоре после 28 марта вы обращались за советом к знакомому юристу, члену «Круга жизни», по поводу этого дела? Люси даже слегка пожала плечами.
– Да.
– Это была Клэр Иохансон, ассистент мистера Эймса и мистера Джеффсрсона?
– Да.
– И чем закончился ваш разговор?
– Чем закончился?
– Не тогда ли вы решили возбудить судебный процесс против школы?..
– Кажется, да.
– Кажется?
– Да, тогда.
– И, готовясь к судебному процессу, вы начали вести подробные записи обо всем происходящем в школе, верно? Люси казалась раздосадованной.
– Да.
– Хорошо. Теперь, когда мы установили это, позвольте мне задать вам следующий вопрос: поскольку вы оставили Эмбер в школе, несмотря на возмутительные действия, предпринятые против нее, нельзя ли предположить, что сбор материалов для судебного процесса вас интересовал больше, чем благополучие вашей собственной дочери?
– Я категорически протестую! – воскликнул Джефферсон.
– А я снимаю вопрос, – невозмутимо ответил Корриган. Он заглянул в записи. – Эмбер все еще превращается в Эмитист время от времени?
Люси улыбнулась и неохотно признала:
– Да, все еще превращается.
– Она делала это и до поступления в христианскую школу?
– Да.
– Правда ли, что она научилась… создавать или вызывать в воображении образ Эмитист во время занятий в четвертом классе начальной школы Бэконс-Корнера, в классе мисс Брювер?
– Да. Мисс Брювер – замечательная учительница. Корриган сделал паузу.
– Тогда почему вы перевели Эмбер в христианскую школу?
Люси как будто несколько смутилась.
– О… Я решила, что занятия в начальной школе уже дали свои плоды. Да, Эмбер раскрыла свой потенциал и обрела себя, но… больше она практически ничему не училась.
– Слегка отставала по академическим знаниям?
– Слегка. Я подумала, что ей пойдет на пользу более гармоничное развитие… более широкая сфера опыта.
– Понимаю. – Корриган перешел к следующему вопросу, – Вы помните происшествие на почте, имевшее место несколько недель назад, когда Эмбер как Эмитист столкнулась с вашим клиентом в вестибюле?
Этот вопрос явно встревожил Люси.
– Откуда вы узнали про это?
– Вы помните этот случай?
– Да
– А Эмбер помнит?
– Нет. Она… в общем, тогда она была Эмитист и теперь ничего не помнит.
– Она ничего не помнит?
– Нет.
– Правда ли, что Эмбер как Эмитист вела себя крайне агрессивно по отношению к той женщине?
Люси стало дурно от одного воспоминания и, вероятно, от вопроса.
– Да.
– Она бегала вокруг женщины и несколько раз ударила
Ее, так?
– Я… я видела, как она ударила женщину. Да.
– Действительно ли Эмбер как Эмитист громко выкрикивала обвинения по адресу женщины?
– Да.
– Можно ли сказать, что Эмбер вела себя буйно, совершенно не контролировала свои действия? Люси явно не хотелось признавать это.
– Да.
– Настолько буйно, что женщине пришлось убежать прочь?
Люси страшно расстроилась; это мучительное воспоминание неизменно повергало ее в смятение.
– Да, именно так все и было. Я не могла успокоить Эмбер. Я просто не знала, что делать.
– Эмбер знала эту женщину?
– Нет. Понятия не имею, откуда она могла знать ее.
– И, насколько вам известно, женщина никоим образом не провоцировала это нападение?
– Нет.
– Вы помните, что именно кричала Эмитист? Люси опустила глаза, устало подперла лоб ладонью.