– Надо просто вручить ей повестку и выяснить это обстоятельство.
– И кроме того, есть сама жертва, подвергшаяся нападению Эмитист.
Корриган кивнул:
– Самая большая наша неразгаданная тайна. Знаете, она похожа на призрак. У нас есть ее фотографии, есть рассказы свидетелей, факты и информация о ней, но в том, что касается ее отношения к этому делу, она похожа на мираж: вроде она здесь, но при этом ее нет.
– Значит надо настаивать на встрече с Эмбер. Надо обратиться к суду с просьбой провести допрос. ААСГ может воспользоваться своими излюбленными методами. Если наша попытка не увенчается успехом, то, по крайней мере, мы выиграем время. Никогда не знаешь, когда рухнет подточенная водой скала.
Корригана эта мысль захватила.
– Эмбер, мы должны добиться твоих свидетельских показаний!
Клэр Иохапсон позвонила доктору Мандани буквально через минуту после того, как закончился телефонный разговор Джефферсона с Узйном Корриганом.
– Доктор, ваше заключение слишком уязвимо. Доктор Мандани смешался и несколько встревожился.
– Так… о каком заключении идет речь: о первом, о втором или о втором варианте первого?
Клэр с отвращением поморщилась, пользуясь тем, что доктор Мандани не мог ее увидеть по телефону.
– О первом варианте второго заключения – где утверждается, что болезненное психическое состояние Эмбер исключает возможность допроса девочки или снятия с нее показаний на суде.
– Л что вы подразумеваете под словами «слишком уязвимо»?
– Оно просто недостаточно убедительно. Защита легко сможет оспорить его. Корриган собирается просить суд рассмотреть вопрос о возможности снятия показаний с девочки, и нам требуется представить более серьезные основания для отказа.
Мандани немного помолчал. Он был определенно подавлен.
– Мисс Иохансон, мы уже говорили об этом. Мое первое заключение вы тоже сочли недостаточно убедительным!
– Что ж, так складываются обстоятельства…
– Мисс Иохансон, когда вы впервые обратились к моим услугам, я высказал самое беспристрастное, самое объективное мнение относительно состояния Эмбер. Я согласился с вами и миссис Брэндон, что девочка перенесла эмоциональную травму. Почему этого оказалось недостаточно?
Клэр чувствовала давление сверху, а теперь еще и снизу, от этого доктора.
– Потому что, доктор Мандани, в суде следует представлять убедительные доводы, способные повлиять на мнение судей. Ваш первый вариант заключения слишком… слишком…
– Слишком объективен? – предположил Мандани. – Вы предпочитаете, чтобы я солгал и домыслил отсутствующие симптомы просто с целью выиграть судебный процесс?
– Речь идет не о домыслах, доктор. Возможно, о некотором преувеличении, необходимом для большей убедительности.
– Насколько я понял, именно так я поступил с первым своим заключением. Я сделал выводы, о которых вы просили, и даже зашел дальше, чем допускают истинные факты. Теперь вы хотите, чтобы я снова проделал то же самое?
Клэр немного поколебалась, а затем резко сказала:
– При наличии имеющихся фактов вы вполне можете усилить второе заключение. Сделайте его более веским, более убедительным! Будет нетрудно доказать, что любое давление на Эмбер может привести к необратимому психическому расстройству.
– Вы просите, чтобы я солгал?
– Я прошу вас использовать факты во благо, выступить адвокатом и защитить Эмбер, Она не должна давать свидетельские показания!
Салли договорилась о встрече с профессором Сэмюэлом У. Линчем и явилась к нему к шести часам вечера. К этому времени рабочий день уже кончался, но профессор обычно задерживался в своем офисе и с удовольствием примет посетительницу.
Теперь у него был новый офис, расположенный на втором этаже Уиткомб-Холла, главного корпуса Бентморского педагогического факультета. Уиткомб-Холл представлял собой новехонькое здание из мрамора, стекла и металла, возвышавшееся своими десятью этажами над прочими корпусами университетского городка. Очевидно, Бентмор гордился своим вкладом в дело образования и стремился продемонстрировать эту гордость с истинным размахом.
Кабинет двести десять представлял собой не просто кабинет, а целое северное крыло этажа, отделенное стеклянной перегородкой, с монументальными двойными дверями. Секретарша тоже работала допоздна и со своего места могла видеть сквозь стекло любого человека в холле. Она увидела Салли, как только та вышла из лифта, но не задержала на ней взгляд. Это обнадеживало.
Салли толкнула массивную дверь, вошла и сказала, стараясь держаться в отдалении от секретарши.
– Эприл Фримэн, к профессору Линчу. Женщина улыбнулась и кивнула.
– Да, корреспондент «Реджистер»?
– Она самая.
– Отлично. – Секретарша подняла трубку телефона и нажала кнопку. – Женщина из «Реджистер» пришла на встречу с вами. – Она взглянула на Салли. – Профессор сейчас выйдет. Пройдите и присядьте там.
Салли стояла возле диванчика в приемной, но не садилась. Она чувствовала себя слишком неуютно, чтобы сидеть, и испытывала острое желание убежать. Выдумка про корреспондента университетской газеты до сих пор срабатывала, но если бы кому-нибудь пришло в голову позвонить в редакцию «Бентмор Реджистер» и проверить ее слова, разоблачение последовало бы немедленно. Кроме того, в приемной уже сидел какой-то мужчина, и Салли один раз поймала на себе его взгляд, хотя он как будто читал журнал. Может, читал, а может, и нет. Что он делает здесь в шесть часов вечера? Сейчас Салли была в таком состоянии, что в каждом встречном человеке видела потенциального убийцу.
Сердце у нее отчаянно колотилось, а если руки начнут дрожать еще сильнее, это станет заметным. Салли сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться.
– Мисс Фримэн!
Этот голос! Спустя двенадцать лет она по-прежнему помнила его. Салли обернулась.
Позади стоял профессор Сэмюэл У. Линч. О, какая ужасная дрожь! Должно быть, она заметна со стороны! Салли изо всех сил напряглась, стараясь усмирить дрожь, с трудом выдавила улыбку и протянула руку:
– Здравствуйте! – Он пожал ее руку.
– Очень приятно. Пройдемте ко мне.
Он повернулся, и она проследовала за ним в кабинет.
Не может быть! Похоже, Салли перенеслась на двенадцать лет назад. Профессор совершенно не изменился. Это был все тот же грузный, седовласый джентльмен с изысканными манерами, все тот же замечательный преподаватель, которым она восхищалась. Салли узнала бы его сразу, где бы ни встретила.
Узнал ли он ее тоже? С тех пор, как она училась здесь, сотни студентов прошли через жизнь профессора; конечно, ее лицо затерялось в море других лиц.
Он провел Салли в свой кабинет и предложил ей удобное мягкое кресло. Она мгновенно села и начала с любопытством озираться по сторонам. Стены с книжными стеллажами поднимались так высоко, что у нее возникло ощущение, будто она находится на дне глубокого колодца. В комнате царила мертвая тишина, словно в склепе.
Линч сел за стол и откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди и внимательно разглядывая лицо Салли.
Она в свою очередь посмотрела в глаза профессору и попыталась улыбнуться. Тишина в кабинете стала физически ощутимой. Так нельзя. Кто-то из них уже должен начать разговор.
– Так значит, вы работаете в «Реджистер»? – осведомился Линч, не меняя расслабленной позы.
– Да. Но только с этого семестра.
– И какой ваш основной предмет.
– М-м-м… Экономика.
Он улыбнулся.
– Неплохо. Какого вы мнения о профессоре Паркере?
Что это? Проверка? Кто такой профессор Паркер? Мужчина это или женщина? И вообще, существует ли он… или она?
Салли замялась.
– О… Я до сих пор путаю преподавателей. Я только что перевелась…
Он рассмеялся.
– Неважно. Скоро вы узнаете всех их, и они, уверен, узнают вас. Вы увидите, у нас дружный коллектив, одна большая семья. Однако откуда вы приехали?