— Данэл говорил, что ты давно уже должна была приструнить его. Нечего было привечать Шута в своих покоях. Ты со своими фрейлинами избаловала его своим вниманием, вот он и начал ощущать вседозволенность, — недовольно заметила Корэл. — Сначала, возомнив себя правителем, он дерзнул помочь тебе взойти на трон, потом без разрешения проник в твою комнату, а завтра, глядишь, вообще, попросит твоей руки и сердца.
Тагиль вздохнула:
— Он и попросил.
Руки Скульптора, колдовавшие над лодыжкой Ланетты, сжали ее так сильно, что чуть не переломили ее. Девушка ахнула от боли. Одновременно с ней вскрикнула Корэл:
— Не может быть!
Взор Тагиль затуманился. Подперев изящной ручкой не менее изящную головку, она с легкой мечтательностью в голосе продолжила:
— А когда я рассердилась и приказала ему удалиться, он бросился передо мной на колени и начал читать стихи о своей любви ко мне!
— Какая наглость! — возмутилась Корэл. — Позволь Данэлу обучить твоего Шута хорошим манерам. У него давно руки чешутся.
Но Тагиль, не обратив внимания на слова подруги, продолжала.
— Обычно меня развлекали проказы Линнока. Например, вчера, когда он подводил меня к трону — он был так обворожительно нагл. Я не могла не смеяться вместе с остальными над тем, как изящно он утер нос Торрэлу. Но то, что он устроил у меня в спальне! Я поинтересовалась, не заболел ли он, и Шут на меня обрушил еще большую лавину непристойностей. А еще он сказал, что благословляет все, к чему я прикасаюсь, — нервно хихикнула принцесса. — У него был такой безумный вид… Но он был так убедителен в своем безумии!
— Это уже не проказа, — покачала головой подруга, — а преступление. Ты вызвала охрану?
Тагиль покраснела.
— Нет, — тихо произнесла она, и тот час же принялась оправдываться. — Я сначала так и хотела поступить. Но потом подумала — так инцидент получит огласку.
— Он и так получит огласку, Тагиль, — с сожалением заметила ее подруга. — Ты же сама сказала, что в комнате были еще и фрейлины…
— Они не будут распускать язык. И все же, как только я пришла в себя от изумления, меня охватил гнев. Я швырнула ему мою Люси (знаешь, ту пушистую собачку, что подарил мне посол с Южных Островов) и сказала, что свои гнусные потребности он может удовлетворять с нею, раз ему так нравиться все к чему я прикасаюсь…А Шут сказал мне в ответ, что сукам всегда предпочитал ослиц.
Корэл закашлялась, а Тагиль задумчиво продолжила:
— Тогда у меня мелькнула интересная мысль! Я тоже умею шутить. И Линнок оценит мою шутку по заслугам. Посмотрим, кто у нас осел.
— Что ты придумала? — заинтересовалась Корэл.
— Расскажу позднее, — чуть рассеяно ответила Тагиль. — Вне сомнения, Линнока необходимо направить на путь исправления. В последнее время он стал совершенно неуправляем. Накануне утром его приносит городская стража совершенно пьяного, днем он нарушает церемониал, а вечером заваливается ко мне в спальню, обрушивая на меня свои нелепости и оскорбления. Это переходит все допустимые границы. Но я к нему слишком привыкла, поэтому дам ему последний шанс.
После этого Тагиль замолчала. Не отвечая на вопросы подруги, она принялась внимательно следить за тем, что делает Скульптор с Ланеттой. Корэл обиделась, и в комнате воцарилось молчание.
— С телом все. Если, конечно, у моей госпожи нет каких-либо особых пожеланий, — лаконично сообщил Скульптор.
— Нет, все довольно мило, — небрежно бросила Тагиль. — Но с лицом ты должен свершить по-настоящему кардинальные изменения. Мне нужно, чтобы те, кто видел Ланетту вчера, не узнали ее.
Скульптор накинул на девушку шелковый халат и подал стакан воды, предварительно насыпав туда какого-то порошка.
— Выпейте залпом, — попросил он.
Ланетта послушно осушила бокал до дна. Скульптор усадил ее в кресло. Когда кожа на ее лице начала неметь, последовал новый приказ:
— Закройте глаза и расслабьтесь.
Ее веки тот час же налились тяжестью. А потом Ланетта с трудом сдержалась, чтобы не взвыть. Не столько от боли (ее лицо потеряло почти всякую чувствительность), сколько от ощущения того, что под руками Скульптора ее лицо смялось, превратившись в нечто бесформенное.
— Меня сейчас вырвет, — услышала она стон Корэл.
Страх уступил место апатии. Ланетта смиренно терпела издевательства над собой, полностью покорившись судьбе. Скульптор что-то лепил из ее лица, потом смотрел, сминал и лепил заново. Наконец, он удовлетворенно вздохнул.
— Все, мои милостивые госпожи, — сказал он, демонстрируя свое произведение заказчицам.
Ланетта с трудом разлепила слипшиеся от слез глаза. На нее с изумлением смотрели Тагиль и Корэл.
— Неплохо, — очень сдержанно кивнула принцесса. — Я рада, что мы открыли еще один талант, который скрывался в потемках твоей души, Скульптор.
— Теперь я понимаю, почему тебя так зовут, — добавила Корэл, с завистью глядя на Ланетту.
— Рад угодить милым дамам, — прижав руку к сердцу, произнес мастер. — Я испытывал настоящее наслаждение, работая с этой очаровательной девушкой. Мне кажется, это ее истинный образ, а все остальное было шелухой, прикрытием. Его нужно было просто убрать.
— Теперь остались глаза и волосы. Их цвет и форму тоже стоит поменять, — распорядилась принцесса.
— Волосы и ногти — неживая материя. Моя магия с ней плохо ладит. С помощью специальных растворов я смогу придать ее волосам другой оттенок, — предупредил Скульптор, — но если их цвет не закреплять, они быстро восстановят свой первоначальный окрас. С глазами еще сложнее. Они зеркало нашей души. Изменить их, значит изменить душу. А я всего лишь простой парикмахер, а не бог.
— Ну, раз так, делай, что можешь, — отозвалась Тагиль, не скрывая своего разочарования.
Когда пытка, наконец, закончилась, и Тагиль более-менее удовлетворил результат, Ланетте разрешили посмотреть в зеркало.
Девушка со страхом взглянула в отражение. На нее смотрела незнакомка. Кроме глаз, все претерпело изменения: волосы приобрели рыжеватый оттенок, реснице стали гуще, форма носа — аккуратней, четко очерченные губы имели более насыщенный цвет. Каждое по отдельности изменение было незначительно, но в результате, благодаря мастерству Скульптора, Ланетта изменилась до неузнаваемости. Но девушке было неприятно смотреть на себя. Она поспешила отвернуться от зеркала.
— Насколько далеко, Скульптор, ты можешь пойти в своих изменениях? — поинтересовалась Тагиль, задумчиво разглядывая Ланетту.
— Только в рамках массы тела и особенности функционирования жизненно важных органов, — отозвался Скульптор. — Я только шлифую и слегка видоизменяю то, что уже дано природой.
— Другими словами, ты не сможешь превратить нашу Ланетту… например, в Стража.
— Разумеется, нет, — отозвался Скульптор. — Это невозможно.
— Или ты тоже не помнишь, как это делается?
И вот теперь Ланетта обнаружила, что Скульптор тоже может чувствовать. Он побледнел.
— Моей госпоже должно быть известно, что подобное, даже в Кроссе запрещено. Если у вас есть на то такая воля, обратитесь к черным колдунам Южных островов. Это они специализируются в магии крови и оборотничестве. Они смогут вам помочь.
— Да, ладно, не смотрите вы все на меня так, — небрежно бросила Тагиль подруге и Скульптору. — Я просто пошутила. Ступай, Скульптор. Я довольна тобой.
И парикмахер вылетел из ее покоев словно ошпаренный.
Тагиль обернулась к взирающей на нее Корэл и натянуто улыбнулась:
— Да не собиралась я делать из Ланетты никакую зверушку. Это был чисто научный интерес.
— Тагиль, — неодобрительно покачала головой Корэл, — последнее время я тебя не узнаю. Ты очень изменилась. И не в лучшую сторону. Я понимаю, что Ротэль сейчас готовит тебя к инициации в жрицы, но мне кажется, тебе следует ограничить ее влияние.
— Ох, не завидуй, подруга, — пропела Тагиль.
И когда обиженная Корэл вышла из комнаты, принцесса порхнула в другую часть комнаты к небольшому секретеру.