Выбрать главу

После того как мы закрепили сверло, я начал сверлить кость – делал коническое отверстие до тех пор, пока кончик сверла не проник во внутренний слой черепа. Крови пока не было. Следующий шаг состоял в том, чтобы использовать тупое сверло, похожее на розу, чтобы создать цилиндрический туннель через всю толщину кости. При этом из костного мозга засочилась кровь, но, к счастью, в Барнетской больнице даже нашелся костный воск, чтобы взять кровотечение под контроль. На тот момент мое осторожное исследование все еще не выявило экстрадурального скопления крови, на которое я так надеялся. Последним шагом был надрез оболочки между костью и мозгом с помощью острого скальпеля. Кровь так и не появилась.

Измаила это не слишком огорчило. Он ежедневно имел дело с травмами и понимал, что нам могло потребоваться несколько попыток в разных местах, чтобы найти сгусток крови. Я сделал второе отверстие в нескольких сантиметрах от первого. Перфоратор, сверло в виде розы, скальпель – безрезультатно. Я чувствовал себя никчемным. Однако снижение частоты сердечных сокращений и спонтанное повышение кровяного давления без переливания крови свидетельствовали о том, что мы должны продолжать. Если у пациента был отек мозга, он был обречен в любом случае. Но если бы мы обнаружили место кровотечения под переломом, у него появился бы шанс.

Я сделал еще одно отверстие, на этот раз выше. Использовав перфоратор и сверло, я понял, что в скальпеле уже нет необходимости. Кровь хлынула прямо на мою обувь. Если бы это произошло во время восстановления аорты, я бы рассердился, но кровь, льющуюся на меня из черепа, я воспринял как хороший знак. Измаил и его ассистент начали ликовать, как будто были на футбольном матче, а не в операционной среди ночи. К счастью, поток крови сначала замедлился, а чуть больше чем через минуту полностью прекратился. После этого и артериальное давление, и частота сердечных сокращений снизились. Уэстаби – 2, Мрачный Жнец – 0. По крайней мере, в тот момент дела обстояли так.

Уже во второй раз мой начальник из Барнетской больницы сказал мне позволить ему и его бригаде завершить операцию. Любезная медсестра принесла мне кофе и шоколадное печенье, пока я заполнял документы. В большинстве государственных больниц комната отдыха для персонала была унылым и пугающим местом с потертыми стульями, лампами дневного света и рваными занавесками. Зелеными занавесками. Посыл был ясен: мы не хотим, чтобы вы сидели и отдыхали, даже ночью, поэтому вставайте и идите к следующему пациенту. Я надеялся, что на этом мой день будет окончен. Шестнадцать часов подпитываемых адреналином концентрации внимания и физических усилий наконец дали о себе знать. Вот почему там был я, а не мистер Джексон или мисс Шеперд. Травматологическая хирургия – это спорт для молодых.

Проницательные умы

Наша самая большая слабость – это желание сдаться. Лучший способ добиться успеха – это попробовать еще раз.

Томас Эдисон

У меня была возлюбленная. По крайней мере, я думал, что она у меня была. Я пренебрегал ей, как и всем, кроме хирургии, и она не заслуживала такого отношения. Естественно, мы познакомились в больнице. Это была сестра Макдугалл из Кембриджа, где я либо работал, либо лечил собственные травмы субботними вечерами после регби. Сара была свободолюбивой душой, которая выросла у кенийского озера Накуру, а затем получила сестринское образование в Мидлсекской больнице в Вест-Энде. Разительный контраст. Ее отец был одним из «избранных». Когда этот пилот, участвовавший в Битве за Британию, узнал обо мне, он настоятельно рекомендовал ей избегать романов в больнице. Именно она продезинфицировала мои раны, зашила мне скальп и ввела антибиотики в день, когда я сломал челюсть.

Мы работали бок о бок, реанимируя пациентов в шоковом состоянии и облегчая боль страждущих. В такие моменты между врачами и медсестрами происходит единение, которого нет в других профессиях. Я был железной стружкой, которую тянуло к ее магниту, но я был не единственным.

Это была великолепная женщина, и все об этом знали. На каблуках ростом не ниже 175 сантиметров, она обладала 53-сантиметровой талией, иссиня-черными волосами и ангельским личиком.

Когда я уехал из Лондона с одним чемоданом, Сара последовала за мной. Я создал хаос в ее жизни.

В отделении неотложной помощи Бесплатной королевской больницы ее называли Сестрой-красавицей. Все восхищались ее умениями, внешним видом и состраданием. Однако она, как и я, вечерами в одиночестве возвращалась в похожую на клетку комнату в общежитии для медсестер. Хэрфилд и Хэмпстед разделяли километры. Гонконг был еще дальше. К тому же Сара знала, что в следующем году я отправляюсь на обучение в Соединенные Штаты.