В общем, Варя осталась очень впечатлена организацией и масштабом мероприятия, ей даже понравилось спать в палатке: ей достался прекрасный невесомый матрас, упругий и мягкий, — а ещё кругом в жилой зоне, да и на площади для гуляний имелись удобные биотуалеты и даже душевые.
Варе тогда исполнилось четырнадцать, с ней уже говорили как со взрослой, а у друга дяди Доброслава поехал сын Никита, очень симпатичный, а главное, высокий мальчик, и ему было шестнадцать. В общем, те два выходных дня фестиваля они с Никитой с удовольствием болтали и гуляли по лагерю, держались за руки, купались в бассейне, слушали песни и потом ещё какое-то время переписывались в соцсети, но их общение как-то заглохло из-за того, что у Никиты появилась девушка, да и жил он в Екатеринбурге. К тому же тётя Марианна рассталась с дядей Доброславом.
И всё же воспоминания о тех днях помогли успокоиться. Она дошла. Наверняка в этом палаточном городе-стойбище тоже есть какая-то организация и она сможет с этим справиться и найдёт своих. Или хотя бы узнает о их судьбе. Стрелки с именем «Ивенгил» и «Дэльма» совпадали с направлением на Омаан.
Буря длилась всю ночь и утихла лишь под утро на рассвете. Варя еле выбралась из-под насыпавшейся на плащ песчаной пыли. Место их бывшего лагеря она даже не узнала: все вырубленные ей кусты куда-то унесло, и ничто не напоминало того, что они там останавливались. Если бы не наручи с направлением, Варя могла бы потеряться, утратив всяческие ориентиры. Впрочем, сначала она проверила родник, который благодаря своей глубине всё же остался почти цел. Лишь серебристые листья мылицы покрывала красная пыль. Варя привела себя в порядок настолько, насколько это возможно, и в который раз порадовалась непачкающемуся платью. Она нацепила на себя плащ и меч на перевязи, а из рубашки сделала что-то вроде сумочки наподобие японского узелка фурошики и закрепила за свой пояс со спины. Из-за плаща такая «сумка» оставалась незаметной, в неё она сложила нож и водяные орехи мылицы.
Идти пришлось почти пять часов — весь день, но, несмотря на это, Варя почти не устала. Хотя она спала, скрючившись в ямке, но это никак на ней не отразилось, даже наоборот, очнулась она свежей, отдохнувшей и полной сил. Порадовало также и то, что вчерашние царапины прекрасно зажили, а предусмотрительно накинутая на голову рубашка не позволила волосам испачкаться или запутаться. Ей ещё тяжело было оперировать магией и даже просто чувствовать её, но казалось, что магия по какой-то причине переполняет. Мелькнула мысль, что в пустыне могли находиться зенхаймы или какие-то подобные магические накопители, которые её подпитали, но теория осталась лишь теорией, так как ничего похожего она не увидела.
Кажется, её заметили ещё на подступах к палаточному городу. Наверное, сложно не заметить высоченную девушку в белоснежном платье, которая вышла из пустоши после бури.
Вокруг «стойбища» курсировала охрана на конях, и один приблизился к ней, но остановился на приличном расстоянии, а затем развернулся и молча поскакал галопом обратно, Варе даже пришлось немного подождать, пока уляжется пыль за ним. А когда она дошла до границы поселения, там уже столпилась толпа зевак.
Глубоко вдохнув и ещё сильней выпрямив спину, настроив лицо на каменное спокойствие, Варя подходила к толпе, надеясь, что ей хоть немного повезёт. Хотя Баар не входил в империю Аслах, возможно, тут тоже слышали о том, как общаться с эльфами, и про то, что им стоит оказывать всестороннюю помощь. Ещё она очень надеялась на местную мифологию и то, что в Бааре тоже поклоняются Ша.
Варя остановилась на невидимой границе и посмотрела на толпу, стараясь держать спокойно-равнодушную мину. Перед ней оказались одни мужчины, одетые в короткие расшитые халаты — впрочем, некоторые выглядели как воины и носили штаны и жилетки на тонкие рубахи или на голое тело, а также имели либо лук со стрелами, либо меч. В общей массе костюмы, да и лица тоже напоминали какой-то исторический фильм про монголо-татарское иго, и Варя настроилась сыграть свою роль в этом фильме. Так было проще абстрагироваться от происходящего и не сломаться от переживаний.
Народ тихонько шептался, но в общем гуле оказалось сложно расслышать отдельные слова, и её «магия перевода» не спешила работать. Наконец послышались крики и рокот, и люди расступились перед каким-то человеком среднего возраста с прикольной «фараонской» бородкой, заплетённой в косичку и подвязанной на кончике золотым кольцом или, может, какой-то резинкой, но, скорее всего, кольцом, хотя Варя затруднялась даже предположить, как оно крепится. На голове у мужчины имелась расшитая конусообразная шапка, подбитая пушистым лоснящимся мехом. Его угольно-чёрный «халат», накинутый поверх алой рубахи и тёмных штанов, имел очень красивую красно-золотую вышивку с птицами, похожими на фазанов. В общем, сразу видно: не последний человек в Омаане пришёл.