— Как давно мы выехали из Серебристого Леса? — с трудом справившись с эмоциями, спросила Варя.
— Два дня как начался сезон Суховея, — начал считать Огост. — Значит…
— Тридцать четыре дня назад? — обалдела Варя. — Мы так далеко?
— От Серебристого Леса до порта Юкин в Юноте мы добирались двадцать четыре дня, — ответил Огост. — Но это благодаря чудесному аргамаку и волшебной повозке, которые нам выдали: они двигались наравне с отрядом. В простой повозке мы бы ехали около пятидесяти дней.
— Так, а сколько километров от Серебристого Леса до Юноты? — Варя надеялась, что «километры» старичок-посланник поймёт, но тот лишь покачал головой.
— Я всего лишь Посланник государя, и мне недоступна эльфийская мудрость. Но это расстояние около шестидесяти пеших переходов и двадцать пять конных. А от Юкина до Икены плыть восемнадцать дней. Икена — это далёкое государство в Тосаанском море, но слава о народе эльдар и дарах за их невест разошлась по всему миру. Мы плывём десять дней и уже добрались до пролива Кро.
— Так, — задумалась Варя и пробормотала по-русски: — Шестьдесят пеших переходов или двадцать пять конных… Сколько это всё-таки километрах? Если рассуждать логически, то наверняка пеший переход — это сколько человек пройти сможет. Допустим, марафон это около сорока, но это многовато для среднего значения. Мы тогда полдня день шли около десяти километров… Значит, это точно больше десяти и меньше сорока. Даже если это двадцать пять или тридцать, то выходит, что это минимум полторы тысячи километров только по суше, как от Челябинска до Москвы, а то и больше. На поезде это всего семь-восемь часов пути, но у него и скорость почти триста километров в час. А если пешком или на лошади, то это очень долго. И за весь этот месяц меня не хватились и не нашли… — она коснулась своего уха. — Тарион своей магией растворил мой маячок… Они либо не ищут меня, либо не могут догнать, либо я не знаю. Может, если под чарами, то я не отслеживаюсь или вроде того?
Впрочем, никакого ответа всё равно не имелось.
— А вы что-то помните из того, как были заколдованы? — спросила Варя Огоста, чтобы получить ещё хоть крупицу новой информации.
— Вроде бы нет, — отвёл взгляд тот, задумавшись. — Очнулся уже в пути на Юкин с мыслью о том, что всё получилось, невесту везу, аргамака и эльфийскую повозку получил, хотя и не надеялся на такое богатство. И что на невесту нельзя смотреть и у неё обет на молчание и пост. Ещё подумал, что вдруг какую-нибудь страшилу подсунули, — Огаст спохватился и закашлялся. — В смысле, среди фойна все красавицы, а Пресветлая госпожа самая прекрасная из всех женщин, которых я когда-либо лицезрел.
— Я хочу вернуться в Серебристый Лес, — решительно сказала Варя. Со своими точно будет гораздо проще договориться и потребовать объяснений. Ей показалось, что это «околдование» совсем не похоже на действия эльфов и мужчин вообще. Если бы хотели, чтобы она молчала и не выдала их девчонкам, могли бы посадить в какой-нибудь зиндан повышенной комфортности — ведь, по сути, они были им очень нужны. К тому же… там была их «служанка» Элли. Потом Варя её не видела, но в глубине души считала, что та как-то замешана. Только как именно её околдовали? Что-то в воде было? Так она кажется ничего не пила.
А ещё у неё забрали то украшение-амулет. С его помощью, по идее, недоброжелатель мог направить поиск в другую сторону. Или притвориться свидетелем и указать ложный путь. Так что, похоже, что как в старые добрые времена «спасение утопающих происходит силами самих утопающих».
— Можно повернуть корабль назад или пересесть на другой, идущий на Юноту?
— Боюсь, что в настоящий момент это невозможно, Пресветлая госпожа, — опустил голову Огост. — Мы через восемь дней прибудем в Икену, в Арск, и уже через день будем в Айнапе. Я уже отправил птицу своему господину о времени прибытия. Так что, даже если это какое-то недоразумение, вам придётся решать это самой. Нам выдали вас в качестве невесты в Серебристом Лесу, согласно договору.