- И какова ж она? - голос Магнуса дрожал, несмотря на все усилия. Старший из Гэллоугласов уже догадывался, каким будет ответ.
- Люди! Люди! Вот на ком желаю я проверить новое свое уменье! С волками - да, с медведем - да, но люди - еще ни разу я не пробовал на них! - глаза колдуна зажглись. - Ах! Огнем ужалить душу человека, заставить смертных выть и извиваться - по мановению руки! По моему желанью! Вы спросите, чего ж я ждал столь долго? Я ждал лишь жертву, на которой попробовать бы смог... увы, в глуши моей нечасто можно встретить одиноких странников. Всегда, всегда гурьбой, по трое, четверо - а то и местные, которых вся деревня отправится искать, коль не вернутся в срок.
- Мы тоже местные! - твердо соврал Джеффри. - Нас тоже вся деревня выйдет искать, если не вернемся!
- Ты лжешь, - колдун ткнул в него указательным пальцем. - Еще ни разу взору моему не попадался ты. Ты странник и пришел издалека, один, и ни отец, ни мать с тобою не пошли - так странствуют сироты - иль беглецы от лорда!
Он снова зашамкал, довольный своей сообразительностью.
- Никто, никто не станет вас искать - вы сгинете, никто и не узнает.
- А как же граф? - вскричал Магнус, цепляясь за последнюю соломинку. Граф Гленн за нами стражников пошлет, они придут к дверям твоей хибары...
- Граф? - пропел Лонтар. - Графа нет в помине! Как! Неужто вы не знали? Огромный великан схватил его! В полночный час ворота замка пали, в мешок засунут граф со всей своей семьей! А рыцарям и войску великан отдал приказ - сложить оружье наземь, не то простится с жизнью граф в одно мгновенье! И всех достойных воинов согнал в глубокие темницы, в подземелье, и запер там, а графа уволок к себе в берлогу, где - никто не знает. Граф? Он бессилен! И еще бессильней он станет в час, когда заклятие мое достигнет всей ужасной силы! Он, даже он не сможет устоять, и Грогат-великан падет передо мною! Его повергну я, и на коленях поползет разбойник, взывая о пощаде, чтоб лишиться боли, словно вертел раскаленный, пронзающей его! Никто не устоит, я в прах повергну всех!
Грегори замер, не мигая уставившись на колдуна.
- И начну с тебя, деточка, - палец старика указал на Корделию.
- Вы не посмеете! - вспышка ярости опалила Магнуса, в одно мгновение все его чувства превратились в ненависть и сосредоточились на старом колдуне. В потоке эмоций сплелись злость Джеффри, страх и ужас Корделии.
- Нашел! - вскрикнул Грегори, и в то же мгновение его братья и сестра увидели умение старого колдуна, умение концентрации мысли и внушения боли. И вместе с этим они почувствовали память о страданиях и ужасе, который испытали сотни животных, малых и больших. И это еще сильней подхлестнуло детскую ярость, и этот страх и ненависть вдвойне обратились на колдуна, бесконечный вопль и ужас Корделии ударили в его мозг, многократно усиленные напором братьев, забились в висках, пронизывая мозг болью, которую он сам же и выпестовал. Вопль старика превратился в хриплый, животный визг - и оборвался. Его тело напряглось, руки сжались так, что ногти впились в ладони, спина выгнулась, на мгновение он замер - и опал кучей мятого тряпья.
В комнате наступила тишина. Наконец Корделия дрожащим голосом спросила:
- Он... он?..
Грегори пристально смотрел на тело старика.
- Его сердце остановилось.
- Мы убили его! - в страхе вскрикнула Корделия.
- Тем лучше! - отрезал Джеффри.
- Нет! - вмешался Магнус. - Нет! Мы не должны без надобности пачкать свои руки кровью! Что сказали бы папа и мама?
- Что он злобный, гнусный старикашка, - не унимался Джеффри, - готовый подвергнуть болевой пытке любое живое существо.
- Но родители сказали бы обязательно, что мы должны были сохранить ему жизнь - и мы все еще можем сохранить ее, - Корделия опустилась на колени рядом с телом старого колдуна, неотрывно глядя в лицо Лонтара. - То, что мы делали до сих пор, они одобрили бы - ведь вы защищали меня, и я благодарна вам, о братья!
Тут она одарила всех троих таким теплым и благодарным взглядом, что даже Джеффри на мгновение позабыл о своем отношении к зловредному старикану. Потом снова склонилась над телом.
- Но теперь совсем другое дело. Теперь мы можем сохранить ему жизнь если заставим его сердце биться вновь.
- И как же ты это сделаешь? - ехидно спросил Джеффри, но Магнус уже присоединился к Корделии и Грегори у неподвижного тела.
- Я покажу, - прошептала Корделия. - По здешним обычаям, это женская работа. Сжимайте его сердце слева, когда я скажу - давайте!
Телекинезом они принялись массировать сердце старика. Все трое мысленно сжимали сердце слева, сразу же отпуская его.
- Теперь справа, - скомандовала Корделия. - Теперь снова слева... снова справа... слева... справа...
Так продолжалось несколько минут. Джеффри сердито стоял в стороне, сложив руки на груди.
- Кажется, оно уже бьется само, - прошептал Грегори.
- Да, но еще слишком слабо. Массируйте, но полегче.
Постепенно они ослабляли давление, пока сердце старика не забилось само по себе, ровно и уверенно. Корделия протяжно вздохнула, с облегчением выпрямляясь.
- Готово!
- Мама гордилась бы тобой! - до ушей улыбнулся малыш Грегори.
- И тобой тоже, - Корделия выдавила слабую улыбку и снова вздохнула. О братья! Никогда больше я не хочу быть столь близкой к тому, чтобы причинить смерть!
- А если и причинишь, - проворчал Джеффри, - надеюсь, покойник будет заслуживать ее не меньше, чем этот.
Корделия сердито посмотрела на старого колдуна.
- Да, он причинил много горя и страданий. Грегори наморщил лоб.
- Папа с мамой как-то говорили, что если сердце долго не бьется, то мозги могут повредиться.
- И еще как повредиться, - кивнул Магнус, заглядывая в глаза старику и сосредоточившись. Братья и сестра внимательно смотрели. Наконец Магнус выпрямился и кивнул.
- Вроде все в порядке. Насколько я понимаю, никакого вреда клиническая смерть не нанесла.
- А жаль, - фыркнул Джеффри. Магнус раздраженно покосился не него, но возражать не стал - средний был безусловно прав.
- Думаю, что Лонтар не скоро примется за старое, - заметила Корделия.