- Ваши высказывания возмутительны, капитан Ричардс! - вышел из себя Уайн. - Разобраться в том, что ему нужно или не нужно видеть, сумеет любой человек среднего интеллекта. У моих же сотрудников уровень умственного развития намного превышает средний. Говорить, будто мы не видим того, что у нас под носом, всё равно, что злостно клеветать на работников прокуратуры.
Свою лепту в спор решил внести и я:
- Дело в том, что разные люди видят одни и те же вещи по-разному. Возьмите, к примеру, трех или четырех свидетелей преступления. Попросите их изложить свои впечатления на бумаге, и вы получите столько же версий произошедшего, сколько было свидетелей. Кто-то скажет, что убийца был тощий и длинный. Другой, напротив, заявит, что он был невысокий и толстый, как боров.
Был жгучим брюнетом. Абсолютно лысым. Был молод. Нет, стар. К тому времени, как вы сведете воедино их письменные показания, у вас голова пойдет кругом и вы ни на шаг не продвинетесь в вашем расследовании.
- Вздор, чистейшая галиматья! - слегка остыв, сказал Уайн. - Некоторые расхождения в показаниях могут быть вызваны различиями в психологии и менталитете свидетелей. В противном случае не возникло бы никаких противоречий. Они совпали бы до последней запятой.
Достав из пачки очередную «Лаки» и поразмыслив с минуту, я спросил:
- Вы считаете, что с мистером Гастингсом у вас одинаковый уровень умственного развития?
- Полагаю, что да.
- Значит, если на ваших глазах что-то происходит, вы видите это точно так же, как он?
- Безусловно.
- Хотите поспорить?
- Я не спорю по серьезным вопросам, Стил.
- Хорошо. Скажем так - вы согласны доказать справедливость ваших слов прямо сейчас, пока мы ждем разговора?
- У меня нет возражений.
Глубоко затянувшись, я некоторое время размышлял.
- Хорошо, - сказал я. - В таком случае попрошу вас и мистера Гастингса взять по листу бумаги. - Они послушно выполнили мою просьбу. - Теперь напишите, что вы увидели, стоя в дверях гостиничного номера, в котором был убит Хэннинг. - Я выпустил из носа струйку синеватого дыма. - Дверь, насколько мне известно, единственная точка, с которой вы могли видеть комнату. Ставлю сто против одного, что ваши наблюдения не совпадут.
- Думаю, у вас не всё в порядке с головой, - сказал Уайн и, обернувшись к Гастингсу, добавил: - Сейчас мы продемонстрируем этому джентльмену, насколько тупыми могут быть детективы - полицейские или частные.
Он начал быстро писать, что не замедлил сделать и Гастингс.
Процедура записи наблюдений, которых не хватило даже на половину страницы, заняла у них не более двух минут.
Я заметил, что на лбу прокурора выступили капельки пота, вероятно, он опасался, что в споре со мной окажется не прав. Когда он закончил, я предложил ему прочесть написанное. Гастингса я попросил больше не писать. Впечатления прокурора были изложены следующим образом: «Труп лежал на левом боку лицом к двери, где мы стояли. Вокруг тела расплылась лужа крови. Ковер в номере был выцветшего голубого цвета. Я обратил внимание на небольшой рост покойника. Он был в костюме темно-коричневого цвета. Следов борьбы я не заметил». На этом запись заканчивалась.
Я взял лист бумаги из его рук и пробежал по нему взглядом. Сначала прокурор написал «темно-синий костюм», потом слово «синий» зачеркнул и написал «коричневый». Свой лист бумаги, словно школяр, протянул мне и Гастингс. Улыбка на его лице была высокомерно-презрительной.
- «Я увидел человека, предположительно Тоби Хэннинга, лежавшего на полу на правом боку» - я ухмыльнулся, заметив, как наливается кровью физиономия Уайна, после чего продолжил чтение: - «В номере было три стула и плохо прибранная кровать, которая, тем не менее, не производила впечатления, что на ней недавно спали». - Остановившись, я ухмыльнулся, на этот раз Гастингсу: - Из вас получился бы неплохой детектив. - Он самодовольно улыбнулся, а я продолжил: - «На полу вокруг тела натекла коричнево-красная лужа, а орудием убийства был нож с ярко-синей рукояткой. Крови на нем я не заметил. Покойник был в поношенном костюме серого цвета в синюю полоску, который казался слишком большим для него. Его глаза были открыты, но, стоя в дверях, я не мог различить их цвета. В номере…» - На этом месте запись обрывалась. Я глянул на окружного прокурора: - Удовлетворены?