Я молча пожал плечами.
– У нас дети, у Ральфа работа…
– Понятно. Спасибо, что приехали.
Она возмущенно закатила глаза:
– Ну как ты можешь!
Могу. Оглянувшись, я посмотрел на Ральфа. Он сидел с отцом и Лу Фарли, поглощая какой-то особенно пышный гамбургер. Из уголка рта у него свисала капуста. Наверное, мне следовало бы извиниться, но я не сумел.
Мел была старше всех нас, на три года старше Кена и на пять старше меня. Когда Джули нашли убитой, она просто сбежала. Именно так. Взяла мужа с ребенком и рванула через всю страну. Ее, в общем, можно было понять. Но я до сих пор кипел от гнева, не в силах смириться с тем, что воспринимал как предательство.
Я вспомнил о фотографии в кармане и внезапно принял решение.
– Я хочу тебе что-то показать.
Мне показалось, Мелисса вздрогнула, как будто ожидая удара, но это могло быть лишь отражением моих собственных чувств. Я пристально посмотрел на сестру. Эти обесцвеченные локоны до плеч, по-видимому, нравились Ральфу, но ей совершенно не шли.
Мы подошли к двери, ведущей в гараж. Я снова оглянулся: мой отец, Ральф и Лу Фарли по-прежнему сидели вместе. Мел посмотрела на меня с любопытством. В гараже стоял ледяной холод. Бетонный пол был завален ржавыми банками от краски, заплесневелыми картонными коробками, бейсбольными битами, старыми покрышками и прочим барахлом. Словно здесь произошел взрыв. Мусор покрывал толстый слой пыли. С потолка, к моему крайнему удивлению, еще свисала веревка. Когда-то отец подвесил на ней теннисный мяч, чтобы я мог тренировать удар.
Мелисса не сводила с меня глаз. Как ей об этом сказать?
– Мы с Шейлой вчера разбирали мамины вещи… – начал я.
Ее глаза сузились. Я собирался расписать в красках, как мы сортировали содержимое ящиков, рассматривая газетные вырезки и программы любительских спектаклей, где играла мама, и наслаждаясь старыми фотографиями – «Помнишь короля Хусейна, Мел?» – но не сказал ничего. Вместо этого я полез в карман, выдернул оттуда фотоснимок и сунул ей в лицо.
Много времени не потребовалось. Мелисса резко отвернулась, как будто фотография могла ее обжечь. Она судорожно втянула воздух и сделала шаг назад. Я двинулся к ней, но сестра подняла руку, останавливая меня. Когда она снова подняла взгляд, ее лицо было совершенно непроницаемым: ни удивления, ни боли, ни радости – ничего.
Я снова показал снимок. На этот раз она даже не моргнула.
– Это Кен, – тупо проговорил я.
– Я вижу, Уилл.
– И это все, что ты можешь сказать?
– А что ты ожидал услышать?
– Он жив. И мама знала это. Фотография была у нее.
Молчание.
– Мел…
– Я поняла. Он жив.
Ее реакция – вернее, отсутствие таковой – поразила меня до глубины души.
– Что еще? – спросила Мелисса.
– Что… Ты в самом деле ничего не хочешь больше сказать?
– А о чем тут говорить, Уилл?
– Ах да, я забыл – тебе надо возвращаться в Сиэтл.
– Да. – Она сделала шаг к двери.
Гнев снова овладел мной.
– Скажи мне кое-что, Мел. Тебе помогло бегство?
– Я не убежала.
– Врешь.
– Ральф получил там работу.
– Ну да, конечно…
– Ты не имеешь права меня судить.
Было время, когда наша компания часами играла в бильярд в мотеле возле мыса Код. Один раз Тони Боноза начал грязно проезжаться насчет Мел. Я вспомнил, как покраснело тогда лицо Кена и как он налетел на Бонозу, хотя был на два года младше и на двадцать фунтов легче.
– Кен жив, – повторил я.
– И что ты от меня хочешь? – В ее голосе прозвучала мольба.
– Ты говоришь так, будто это не имеет значения.
– Я не уверена, что имеет.
– Что, черт побери, ты хочешь этим сказать?!
– Кен больше не имеет отношения к нашей жизни.
– Ты не можешь говорить за всех нас!
– Хорошо, Уилл. Он не имеет отношения к моей жизни.
– Он твой брат.
– Кен сделал свой выбор.
– И что, теперь… для тебя он умер?
– А разве это было бы не лучше? – Она закрыла глаза и покачала головой.
Я молчал.
– Может быть, я и сбежала, Уилл. Но ведь и ты тоже. Какой у нас был выбор? Или нашего брата нет в живых, или он жестокий убийца. В любом случае, для меня он умер.
Я снова посмотрел на фотографию.
– Он не обязательно виновен, ты же знаешь.
Мелисса подняла глаза – передо мной снова была старшая сестра.
– Перестань, Уилл. Не обманывай себя.
– Он защищал нас, когда мы были маленькими. Переживал за нас. Любил нас.
– Я тоже любила его. Но и не питала иллюзий насчет него. Он был склонен к насилию, Уилл, и ты это знаешь. Да, Кен дрался за нас. Но не потому ли, что ему это нравилось? Тебе ведь известно, что он был в чем-то замешан.
– Это еще не значит, что он убийца.
Мелисса снова закрыла глаза, как будто искала в себе внутренние силы.
– Ради Бога, Уилл, скажи, что он делал там ночью?
Наши глаза встретились. Я молчал. Мое сердце внезапно пронизал холод.
– Забудь об убийстве. Зачем ему понадобилось спать с Джули Миллер?
Ее слова наполнили мою грудь ледяным холодом. Я едва мог дышать. Наконец каким-то чужим металлическим голосом я выдавил:
– Мы с ней уже год как расстались.
– Ты хочешь сказать, что забыл ее?
– Я… Она была свободна. И он тоже. У меня не было причин…
– Он предал тебя, Уилл. Посмотри, наконец, правде в глаза. Как минимум, он спал с женщиной, которую ты любил. Разве брат может так поступить?
– Мы расстались, – повторил я, пытаясь вновь обрести почву под ногами. – У меня больше не было прав на нее.
– Ты любил ее.
– Это тут ни при чем.
Мелисса смотрела мне прямо в глаза.
– Ну и кто теперь бежит?
Я сделал шаг назад и неловко сел – почти упал – на бетонные ступеньки, пряча лицо в ладонях. Некоторое время я сидел, буквально собирая себя по кускам.
– Все-таки он наш брат, – сказал я наконец.
– И что ты хочешь? Найти его? Отдать в руки полиции? Помочь ему скрываться? Что, скажи!
Я молчал.
Мелисса перешагнула через меня и открыла дверь.
– Уилл!
Я поднял глаза.
– Меня это больше не касается, извини!
Я вспомнил, как она, еще подростком, лежала на кровати в своей комнате, распространяя запах жевательной резинки, и фантазировала, размахивая руками, а мы с Кеном сидели на полу и слушали раскрыв рты. Если Мел лежала на животе и болтала ногами в воздухе, то обычно говорила о мальчиках, вечеринках и прочей ерунде, но если ложилась на спину и смотрела в потолок – ну, тогда начинались мечты! Эти мечты… я долго потом думал о них. И ни одна не сбылась.
– Я люблю тебя, – сказал я.
И, как будто прочитав мои мысли, Мелисса заплакала.
Первая любовь никогда не забывается. Мою первую любовь убили.
Мы с Джули Миллер познакомились, когда их семья переехала на Коддингтон-Террас. В это время я учился в девятом классе. Встречаться мы начали через два года и стали совершенно неразлучны. Наш разрыв был удивителен лишь своей абсолютной предсказуемостью. Мы поступили в разные колледжи. Конечно, любовные клятвы вполне могли бы устоять и перед временем, и перед расстоянием. Однако не устояли. Хотя и выдержали дольше, чем это обычно бывает. Проучившись первый год, Джули позвонила мне по телефону и сказала, что хочет сменить компанию и уже начала встречаться со старшекурсником по имени Бак.
По идее, я должен был попереживать и успокоиться. Я был еще совсем молод, да и ситуацию едва ли можно считать уникальной. Так бы оно в конце концов и получилось. Время и расстояние помогали, и я уже начинал более трезво относиться к случившемуся. Но затем Джули умерла, и это все изменило. Казалось, ее тень никогда больше не отпустит моего сердца.
Пока не появилась Шейла.
Отцу я фотографию решил не показывать.
Я вернулся в свою квартиру в десять часов вечера. Все так же пусто, затхло, непривычно. Никаких записок. Если жизнь без Шейлы будет такой, то мне и жить не хочется.
Клочок бумаги с телефоном ее родителей лежал на столе. Какая у нас с Айдахо разница во времени? Час, два? Я не помнил точно. Так или иначе, там должно быть восемь или девять часов вечера. Еще не слишком поздно для звонка.