Зато видел как во Владивостоке, неподалёку от железнодорожного вокзала, вели под конвоем, со зверски-серьёзными рожами, какую-то перепуганную бабу, осмелившуюся ходить по железнодорожным путям.
Дважды меня самого задерживали в электричках и передавали в руки милиции — как не имеющего пропуска и местной прописки. Один раз — под Находкой, другой раз — в Уссурийске. Впрочем, в Приморье того времени, попасть в милицию, означало дёшево отделаться. У ментов я, к своему немалому удивлению, встретил даже нечто вроде сочувствия. Под Находкой они сами сказали мне, чтобы я ночевал на вокзале и никуда не ходил, "а то погранцы заметут" — а утром проваливал бы куда-нибудь на товарняке, или электричке. В Уссурийске, капитан милиции (после того как я сказал, что кругом одни шкуры и стукачи, а куска хлеба ни у одной падлы не выпросишь) вытащил из кармана мелочь — сколько было в кармане — отдал мне и сказал: "Бери — я не обеднею, ты не разбогатеешь"…
Но основные трудности начинались к северу от Уссурийска. От Владивостока до Уссурийска ходили электрички — пусть и напичканные погранично-ревизорскими бригадами. От Уссурийска в сторону Хабаровска, не ходило уже ничего — электрификация заканчивалась. Заехал я в Приморье легко, а выбираться пришлось — как из трясины. Пушкин, в одном из писем жене, как-то написал: "Застрял тут — как шишка в пи*де". Вот и я в Приморье оказался в роли такой шишки. Причём — шишки голодной. В сёлах и небольших городках между Уссурийском и Хабаровском, даже бутылки сдать было негде. На попутках особо не поездишь, кругом блокпосты, проверки документов у шоферов и пассажиров, в том числе — и у пассажиров автобусов. И это — на спокойной территории, не знавшей никаких терактов!..
Под Лесозаводском, на станции Филаретовка, я опять был задержан. Подъехала милиция, сбежались какие-то дружинники. А как же — человек мимо станции идёт! Чужой! Видимо шпион…
Я прекрасно понимаю, что всё описываемое мной, смахивает на какой-то глупый анекдот. Но в том-то и дело, что именно так всё и было — без каких-либо преувеличений с моей стороны. Нормальному человеку трудно себе представить, в каких параноиков превращаются люди одержимые шпиономанией.
Я к тому времени был уставший, злой и голодный, поэтому не стесняясь в выражениях, "объяснил" им всем, что я о них думаю и где я их всех видел. Самое странное, что это имело определённо положительный эффект: какой-то полоумный старикашка, заявивший что он депутат (и правда, махал каким-то удостоверением), начал всем говорить, что это я их специально провоцирую, это тактика такая, ко мне не следует близко подходить — мало ли чего. А верить мне ни в чём нельзя, любые справки могут оказаться "липой". Кто меня знает — возможно я китайский гражданин…
Я сказал, что если к ним когда-нибудь, за каким-то х*ем, заявится настоящий шпион — при деньгах, хороших документах и на дорогом авто, — то они всем посёлком встанут раком и почтут за честь… далее выразился предельно похабно. Но результат был нулевой — зацикленные на чём-либо идиоты, трудновосприимчивы к критике.
Потом приехали погранцы. Спросили: "Оружие есть?" Я сказал, что будь у меня оружие — перестрелял бы всех дебилов на свете.
Привезли на заставу. Попробовали было (это с человеком, который 6 лет отсидел!) поиграть в игру — два следователя, злой и добрый. Но из меня вышел плохой улов. И тому следаку, который пытался напугать грозным взглядом (кстати — у Путина, в начале его первого президентского срока, была манера так глядеть. Потом видимо добрые люди сумели втолковать главе и гаранту, что "рыбий взгляд" — палка о двух концах. Научился, помаленьку, смотреть нормально. Перед телекамерами…), и тому который разговаривал задушевным тоном — я говорил, что они все в этом краю шизанутые, всем нужен врач.
"Добрый" оскорбился и насупился. Реакция "злого" была потрясающей (я ожидал чего угодно, только не этого). Он притащил свои документы, стал трясти ими перед моим носом и орать, что в школе был круглым отличником. Вон проняло-то как — дураки страшно обижаются, когда их называют дураками…