В конце концов, всё же дотащившись до станции Бикин, забрался я ночью в товарняк и наконец-то вырвался в Хабаровск, покинув погранзону. В Хабаровск припёрся голодный как волк — меня буквально качало. По каким-нибудь ступенькам подниматься было неимоверно тяжело. Хотелось лечь — и больше не вставать.
Начал усиленно бутылки собирать. Ко мне два мента подруливают, смеются: "Ты где-нибудь подальше бутылки собирай, а то тут на набережной некоторые слабонервные граждане гулять изволят, жалуются нам, что ты им настроение портишь…"
Я огляделся — действительно, место для меня не слишком подходящее. Набережная Амура, местный Бродвей. Много жирных уродов, слоняющихся туда-сюда, в надежде слегка похудеть, или подцепить на рюмочку секса такую же, страдающую от безделья кикимору. Им хочется жить хорошо. Им хочется жить красиво. И если голодный бомж портит своим видом окружающий ландшафт — долой бомжа, где там милиция!???
В Хабаровске надолго не задержался. Раздобыл, в конце концов, поесть — и чуть не помер. Как же хреново делается, когда наешься с голодухи! Это трудно описать — тут и тошнота, и головокружение, и резь в животе. Кажется сейчас вот упадёшь, поизвиваешься немного как червяк на сковородке — и окочуришься. Белый свет не мил. Если бы в это время случилось землетрясение — я бы наверное его не заметил.
К вечеру, правда, пришёл в себя. Долго потом сам к своему организму прислушивался — неужели действительно отпустило и всё нормализовалось?..
Оклемавшись, отъехал на пригородном в сторону Волочаевки. Просто решил, что хватит с меня Дальнего Востока. На Западе я всем чужой — а здесь пожалуй и того хлеще. Там туговато — а здесь вообще труба. Ничего родного уже не проглядывается. Нигде для меня жизни нет. Приходится лишь выживать кое-как. А выживать легче всё же на Западе. Такова уж особенность России: чем дальше от центра — тем больше бардака, хамства, произвола, безнадёжности…
31
Из пригородного вылез на какой-то небольшой станции. Далеко ведь не на каждом полустанке удобно залезать в товарняк (другое дело, если просто-напросто нет никакого выбора). Желательно делать это так, чтобы тебя не было видно — не только железнодорожникам, но и жителям близлежащих домов. Им ведь ничто не мешает позвонить в милицию и доложить о том, что кто-то забрался в товарный вагон.
Станция, на которой я вылез, показалась привлекательной именно с этой точки зрения.
Вскоре притормозил товарняк — и я забрался в вагон с какими-то крупногабаритными деревянными рамами, сложенными таким образом, что они в какой-то степени были способны прикрыть от несильного дождя. В общем — покатил на Запад.
На этот раз не покидал "свой" вагон, вплоть до станции Обь. Это пригород Новосибирска. По сути, Новосибирск-товарный. Тяжко, очень тяжко, было преодолевать гигантские холодные пространства Забайкалья! Дождь моросил не переставая. Всё кругом отсырело. Изо рта, при дыхании, валил пар. Ветер, вызываемый движением вагона, так или иначе, проникал повсюду. В сочетании с сыростью, он был настоящим проклятием. Я лежал среди рам, в позе эмбриона и вяло удивлялся сам себе: люди простужаются и даже копыта отбрасывают, в тёплых квартирах, от каких-то сопливых сквозняков; а я-то сплю в сырости и на ветру — какого ж х*я до сих пор жив?!..
Где-то на границе Читинской области и Бурятии, товарняк довольно долго стоял, пропуская пассажирский поезд. Тучи немного разошлись, показалось солнышко. Я, как лягушка по весне, слегка ожил, вылез из вагона и пошёл на поиски пропитания — не желая однако упустить поезд. Подошёл к какой-то избе, во дворе которой возился косматый дед. Страшно не люблю просить — неважно, что и у кого. Но тут время не ждало. Поэтому я, засунув подальше стеснительность и всё такое, попросил у деда чего-нибудь поесть. Тот притащил большой шмат сала и маленький кусок хлеба. Пришлось уподобиться монгольскому ребёнку, который вместо соски сосёт кусок сала. Удовольствие, мягко говоря, ниже среднего…
На станции Обь, после некоторого колебания, я покинул товарняк. Линия здесь разветвляется, поезд мог повернуть на юг (на Алтай, или в Среднюю Азию) — там леса мало, рамы могли везти именно туда. К тому же, самые "труднопроезжие" места остались позади.
Дальше на запад добирался уже электричками. Кстати — это вовсе не так уж долго, как может показаться на первый взгляд.
По пути наткнулся на целый хор советников, которые уверяли меня, что мне очень-очень нужно заехать на станцию Шамары, Шальского района Свердловской области, где меня непременно возьмут на работу на какое-то лесопредприятие — и жильё тут же дадут, и будут мне шибко-шибко рады.