Выбрать главу

Ладно, доехал всё-таки. Надо сказать, ожидал увидеть что-то вроде Москвы. Но нет — различия узрел сразу же. На главном вокзале (Московском) — дешёвенький платный зал. Меня поразил вопрос вахтёра: "Вы к нам надолго?" Оказывается, там довольно много народа буквально живёт на вокзале, платя каждый вечер за вход. Никого это не доводит до истерики. И зал — тёплый, без сквозняков.

Утром вышел, смотрю — спозаранку какой-то бомж тащит куда-то огромную кипу картона. Потом показался ещё один — с такой же ношей. Видимо здесь неплохо поставлен приём макулатуры. Может быть как-то влияет близость Финляндии, Эстонии, Швеции, с их известной готовностью к закупке любых отходов — хоть железного лома, хоть цветных металлов, хоть древесины, или бумаги…

Бутылки в Питере принимали хорошо, а главное — честно, без каких-либо фокусов, мелочных подленьких обманов. Хлеб и многие другие продукты, стоили заметно дешевле чем в Москве. Это притом, что в окрестностях Питера пшеница не растёт.

Довольно непривычно было видеть у людей, торгующих в электричках, бляхи с фамилиями и номерами на груди. Видимо у местных чиновников особый зуд на пунктуальность. Сами электрички, кстати, залеплены (изнутри, естественно) всевозможными плакатами и объявлениями, сверх всякой меры — так, что редко где в вагоне увидишь схему маршрута.

В Петербург (особенно в зимнее время) стягиваются бомжи со всего Северо-Запада (и не только Северо-Запада). А город не резиновый и далеко не такой зажиточный как Москва. Во всяком случае тогда, на Питере лежала печать какого-то запустения, деградации. Даже, скажем, Самара, или Нижний Новгород, выглядели какими-то более динамичными, весёлыми, сытыми, нежели "северная столица".

Вообще-то, по логике вещей, Санкт-Петербург должен быть богаче Москвы. Ведь тут морской порт ("ворота Балтики"), имеющий исключительное значение после потери портов прибалтийских республик. Две границы рядом (финская и эстонская; да и латвийская не слишком далеко) с их таможенными сборами. Паромы ходят в Германию (и можно было бы ещё пустить в Швецию, Данию, Норвегию, Голландию, Великобританию, Францию, Бельгию). Для туристов больше привлекательных объектов — куча музеев (включая Эрмитаж), театры; целые дворцовые городские комплексы, типа Петергофа или Павловска; архитектура исторического центра, не знавшая такой разрушительной переломки, которая обрушилась в своё время на Москву, управлявшуюся придурковатыми сталинскими наместниками Кагановичем и Хрущёвым; обилие рек, каналов, островов и парков; крейсер "Аврора" в конце концов, вкупе с городом-крепостью Кронштадтом, Пулковской обсерваторией и Петропавловской крепостью… При этом — населения в два раза меньше чем в Москве. Значит — меньше едоков.

Но — логика хороша для цивилизованных стран. Известно, что Нью-Йорк — не только не столица США, но даже не столица штата Нью-Йорк. Лос-Анджелес и Сан-Франциско — даже не столицы штата Калифорния. А Чикаго — даже не столица штата Иллинойс. При этом жителю Лос-Анджелеса не приходит в голову, что он должен быть более нищим и плохо обслуживаемым, чем житель Вашингтона, или города Сакраменто, являющегося столицей Калифорнии. Столица Австралии находится не в крупных мегаполисах типа Сиднея, или Мельбурна, а в маленькой Канберре. Но сиднейцы не ломятся в Канберру, ради более сытой и культурной жизни. Примерно такая же ситуация в Канаде, где житель Монреаля, Торонто, или Ванкувера, не ощущает себя ущербным, в сравнении с жителями небольшой столичной Оттавы. Можно ещё и ещё приводить примеры. В нормальном государстве человек не может быть плохо одетым и полуголодным, только потому, что его родной город не является столицей этого государства. Человек должен жить богаче или беднее, в зависимости от интенсивности и полезности своего труда, а не в зависимости от административной принадлежности своего города к тому или иному региону. Впрочем — что там говорить…

Мы обычно сами не замечаем, не в полной мере осознаём, насколько приросли к какому-то месту обитания, множеством тоненьких "ниточек". Вроде бы пустяк — знать, где можно снег убрать, или ещё что-то сделать за небольшую плату, или — где можно пустых бутылок побольше найти, или — переночевать лишний раз. Но всё это, в целом, много значит (а порой — вопрос жизни и смерти) для того, кто и так всем обделён. Поэтому, при всех плюсах Питера, трудновато мне было прижиться в этом, совершенно незнакомом для меня городе. К тому же здесь как раз стояли сильные морозы. Через непродолжительное время, пришлось вернуться в Москву.