Впрочем — зэкам тут частенько бывает совсем не до смеха. Бригаду, не выполнившую план, порой везут с делянки до посёлка в открытой машине. Это может быть и пятьдесят, и шестьдесят километров в открытой машине — по морозу. Привозят прямиком в изолятор. В изоляторе стёкла в окнах выбиты (это комяцкой зимой), батареи теплы ровно настолько, чтоб от мороза не полопались. В этом изоляторе люди и ночуют. Утром — снова на работу. На открытом воздухе, разумеется… Поначалу на этом поселении только "аварийщики" сидели. То есть — шофера, осужденные за случившиеся по их вине дорожно-транспортные происшествия. Их прямо из залов суда на поселение отправляли. Зон они в глаза не видели. А потому понятия не имели — ни о своих правах, ни о каком-либо подобии солидарности. Администрацию как огня боялись. Так менты настолько распоясались, что вообще без выходных несчастных шоферюг работать заставляли. Только впоследствии, когда начали приходить этапы с зон, зэки кое-как отвоевали право на отдых в воскресенье. Незадолго до моего приезда на поселение (как мне рассказывали — месяцев за семь), менты (одна из дежурных смен) в изоляторе, обожравшись каких-то "колёс", забили насмерть человека — без каких-либо видимых причин, развлечения ради. При мне подобного не было (но я и пробыл там всего-ничего), однако и "просто" пары-тройки ночёвок в холодном изоляторе, вполне достаточно чтобы подорвать здоровье — без всяких побоев.
Однажды, перебазировываясь на новую делянку, вальщики леса наткнулись на заброшенный лагерь сталинской эпохи. Полусгнившие бараки с провалившимися крышами, ржавые мотки колючей проволоки, разный заплесневелый хлам… И — тачки. Огромные, дико массивные (словно для ишаков), с ручками, до того натёртыми руками зэков — что сохранили блеск, спустя несколько десятилетий… Долго, почёсывая в затылках, созерцали зэки "демократической, свободной России", лагерь "тоталитарной эпохи"…
Кое-кто из пришедших этапом с Россоши, начал в припадке отчаяния ломать себе руки-ноги, чтобы как-то "съехать на больничку". Многие писали заявления, с просьбой "закрыть" их обратно в зону, до конца оставшегося срока. Сейчас — разбежались, ага! Может быть где-то и вправду поселенцам угрожают закрыть их назад в зону, если вести себя хорошо не будут — но только не в Коми.
Я ломать себе руки-ноги не собирался — они мне ещё пригодятся. Но и оставаться в том поселении было нельзя. Многие читатели наверное не поймут меня — пусть судит тот, кто сам в аналогичной ситуации побывал.
Я просто ушёл из поселения. Словом "побег" это назвать трудно. Всё-таки не из лагеря сваливал. Знал, что в случае поимки срок не добавят и бить сильно не будут. Поселенцам в этом плане чуть полегче, нежели зэкам "стопроцентным".
Невероятным рывком совершил марш-бросок по снегам и морозному ветру к железной дороге. Спортсмены-экстремалы могут отдыхать.
Правда, из пределов республики выбраться всё же не сумел — зима есть зима, Коми есть Коми. Сцапали меня и бросили в изолятор зоны строгого режима, расположенной в Чинья-Ворыке. Зона, в принципе, расконвойная (я раньше и не знал, что такие вообще существуют). То есть — она вполне "обычная", с "полноценной" охраной, но зэки днём работают на разных объектах в посёлке, а на ночь их запирают в лагерь. В изолятор этой зоны, кидали и "своих" зэков, и отловленных поселенцев, и даже порой местных вольных (в таких местах грань между зэками и свободными людьми довольно расплывчата).
Был канун "старого" Нового Года. Смена (в смысле — охрана изолятора) которая меня приняла, с трудом отличала пол от потолка. Поэтому, едва заперев в одиночную камеру — тут же про меня забыли.
Я не был в претензии. Пару суток отсыпался, после блужданий по снегам. Изолятор ведь уже зоновский — а значит тёплый. Там на столе оставалась в котелке пшённая каша, хлеба горбушка валялась, вода была в большой кружке. В общем — первое время тужить не приходилось. Потом пришёл в себя, давай молотить в дверь — жрать, мол, давайте, падлы! Посадили — так кормите!.. Дежурные долго пялились на мою особу — откуда, дескать, взялся? Потом перевели в общую камеру, где сидела куча своих зоновских грешников.
То, что произошло в дальнейшем, наверное покажется читателю анекдотом — но в написанном мной нет ни слова выдумки.
Ночью (как раз наступил старый Новый Год) вся охрана перепилась до поросячьего визга. Прапорщик, ещё каким-то чудом державшийся на ногах, за каким-то хреном отпер дверь изолятора, зашёл, попытался произнести поучительную речь, уселся на парашу (бак, накрытый крышкой) — и сладко захрапел. Один из сокамерников вышел наружу и вернувшись, сообщил, что менты по всей зоне валяются в полной отключке. Мы тут же начали готовиться смыться — кто с концами, кто просто в посёлок за водкой. Однако слишком много времени потратили на приглядывание и прислушивание. Только двое соискателей водки успели улетучиться в посёлок. Тут, как на грех, откуда-то нарисовался со своей свитой "хозяин" (начальник) зоны — изрядно "откушамши", но вполне на ногах. Убыли в камере он не заметил (возможно изначально не знал, сколько нас там было). Но двери запер и начал изо всей мочи лупить своих "утомлённых" сотрудников. Дубинки и сапог не жалел. Больше всего досталось прапорщику, отдыхавшему на параше.