Капли пота стекают со лба мне на нос. Я вытираю их ладонью и в этот момент слышу, как в трубке раздаются три звуковых сигнала и автоматический голос. Я опускаю руку с телефоном и в оцепенении смотрю на экран.
Номер не существует.
Нет.
– Это невозможно, – говорю я. – Я звонил по этому номеру всего полчаса назад.
– Ну конечно же.
Полицейские, судя по всему, едва сдерживают смех, но я смог лишь беспомощно покачать головой, не в силах ответить им, умоляя поверить мне.
У меня в голове все перепуталось. Чьи это проделки? И что вообще происходит? Я не знаю. Моя голова готова лопнуть от наплыва мыслей. Кажется, я вот-вот потеряю сознание. Мне необходимо сесть. Я распахиваю дверцу машины и падаю на пассажирское сиденье, где сидела Дженни. Мои плечи бессильно опускаются, словно кто-то изо всех сил ударил меня в живот. Я ощущаю очертания тела Дженни в кресле, словно она оставила для меня напоминание о своем существовании. Полицейские что-то говорят, но я не слышу их. В моих ушах навязчиво звучит глухой шум. Больше ничего не осталось. Абсолютно ничего.
Один из офицеров щелкает пальцами у меня перед глазами, чтобы привлечь мое внимание. Не знаю, сколько времени я находился в этом полубессознательном состоянии. По всей вероятности, несколько секунд, но мне кажется, что я провел в этом кресле целый день.
– У вас серьезные неприятности, понимаете?
Я киваю в ответ, не в силах говорить. Я бросил попытки объяснить ему, что он совершает ужасную ошибку, не веря мне и тем самым подвергая опасности жизнь Дженни. Мысли вихрем проносятся в моей голове. Что станется с Дженни, если они не помогут? Что будет с нами? Офицер говорит, что мне позвонят из полиции и, скорее всего, мне придется предстать перед судом.
Но сейчас мне абсолютно все равно. Я могу думать лишь о Дженни, о ее беспомощности, где бы она ни находилась. И о собственной беспомощности перед лицом обстоятельств.
– Мы свяжемся с вами в самое ближайшее время.
Я с трудом вылезаю из машины, когда полицейские уходят, чувствуя себя крохотным муравьем посреди поля. Я и понятия не имею, что теперь делать. Куда мне идти? Я словно маленький ребенок, потерявший родителей в огромном супермаркете, только рядом со мной нет взрослых, которые позаботятся обо мне и помогут унять боль одиночества.
Я обхожу машину и усаживаюсь за руль. Мое тело тяжелое, как свинец, втискивается в сиденье, и я безвольно опускаю голову на грудь. Я обхватываю ладонями руль, мои пальцы снова прикасаются к его кожаной обивке. Я бросаю взгляд на свои расцарапанные в кровь ладони. Мне хочется изо всех сил впиться пальцами в руль, но у меня нет сил. Моя грудь вздымается, когда я с шумом вдыхаю воздух.
– Где же ты, Дженни?
Я поворачиваю голову налево и представляю ее рядом с собой. В моих воспоминаниях она улыбается и спрашивает, почему я так пристально на нее смотрю. Я улыбаюсь в ответ. Мне нечего ей ответить, всему виной ее ослепительная красота. Я представляю ее, но не вижу. Потому что ее уже нет рядом со мной.
Я завожу мотор и выезжаю с парковки, не представляя, куда направляюсь. Я оказался в полной темноте, как тот юрист из «Женщины в черном», и мне страшно.
Я вдруг понимаю, куда мне надо ехать. Если она и могла куда-нибудь отправиться, если все-таки решила подшутить надо мной, то, скорее всего, именно туда. Возможно, я подъеду к театру, а она будет стоять там, смеясь надо мной. Возможно, мы обнимемся, и все будет как прежде. И возможно, я сделаю ей предложение, и она согласится выйти за меня.
Но, может быть, она просто сбежала от меня. Неужели она как-то догадалась о моих планах?
Я выезжаю обратно на М1 и снова набираю ее номер. К тому времени, когда я добираюсь до Брент-Кросс, я уже раз тридцать набираю ее номер. И каждый раз результат все тот же: Номер не существует. Я не знаю, сколько продлится это путешествие, и, хотя хватаюсь за любую соломинку, с ужасом представляю свое появление около театра, подозревая, что, если Дженни там не окажется, я снова почувствую себя абсолютно беспомощным.
Глава 2
Сара Элсон проснулась, как обычно, собираясь следовать своему привычному распорядку дня. Будильник зазвонил в шесть пятнадцать, она поднялась с постели и к шести тридцати уже была в душе.
В шесть пятьдесят она вышла из душа. Зеркало в ее небольшой ванной запотело. Растерев себя полотенцем, она протерла зеркало и повесила полотенце сушиться на раковину. Затем тщательно почистила зубы и принялась наносить на лицо и тело увлажняющие кремы и лосьоны. И хотя ей не нужно было особенно усердствовать, потому что, как говорила ее мать, природа наградила Сару естественной красотой, в свои двадцать пять лет она уже начала тщетную борьбу с медленным и неумолимым процессом старения, которому подвержены все женщины.