Он прошел в спальню Сары и из окна наблюдал за девушкой, пока она не исчезла за поворотом со своей зверюгой. Господи, какой здоровенный пес, да еще и башковитый оказался — сразу почуял. Он взял с полки Барни и крепко прижал медвежонка к груди, размышляя, что делать дальше.
Можно убить собаку, но, пока он будет с ней возиться, Сара убежит. Нет, мстить надо изощреннее.
Пока Джон не путается под ногами, у него, разумеется, есть еще время пораскинуть мозгами.
Хелен сидела у кухонного стола в доме Джеки в Ратгаре, ее темные волосы тускло поблескивали в свете лампы. Она сняла пиджак и уже была готова погрузиться в свое привычное расслабленное состояние. Джеки готовила пасту, время от времени делая глоток красного вина и поглядывая поверх стакана на сестру.
— Что же нам делать, Джеки? Когда я с ней говорила, она была очень недовольна. — Хелен отщипнула от батона кусочек и бросила его в рот. — Конечно, она права. Раз должна заканчивать в семь, значит, в семь. У нее тоже семья есть.
— Есть, есть, — бросила Джеки.
— Если Белинда от нас уйдет, мы не скоро найдем ей замену — хорошие сиделки на дороге не валяются.
— Это точно.
— Да еще мама ее терпеть не может, что, понятно, только масла в огонь подливает.
— Вот именно.
— Я никак не возьму в толк, почему Сара не может приходить домой вовремя, — покачала головой Хелен. — В этом она вся — такая несобранность!
— Вообще-то, если честно, в этот раз у нее была уважительная причина: ей стекло в машине разбили.
— Вот! — сказала Хелен, наставительно подняв палец. — Почему ей разбили стекло? Уже второй раз за месяц! Это, по-твоему, нормально? Не иначе опять влезла в какую-нибудь историю. — Она сделала глоток вина. — Вот увидишь, Джону Квигли счастья не видать, пока он не отправит ее на кладбище!
— Хелен…
— Что? В прошлом году в нее стреляли. Теперь разбили машину. Ты хочешь сказать, это нормально? Вот если бы она в магазине работала, стали бы в нее стрелять?
— Нет, но…
— То-то и оно! Только не говори мне, что ты за нее совсем не волнуешься.
— Конечно волнуюсь, но…
— Да, она у нас такой живчик… Хоть бы успокоилась поскорее.
— Хелен, Сара — взрослая женщина и сама знает, как и что ей делать. Не стоит забывать об этом.
— Как и что делать, да? И когда же это она что-нибудь решала за всю свою жизнь? Из одной неприятности выберется — в другую вляпается. Мы не знаем и о половине всех ее авантюр. Она же у нас скрытная.
Джеки поставила стакан на стол и помешала соус.
Хелен потерла глаза. Она смертельно устала, а телефонной звонок взбешенной Белинды не добавил ей хорошего настроения.
— Она же старается, Хелен, правда, старается. Ей тоже нелегко. И потом, она отлично ладит с мамой.
— Я знаю, — вздохнула Хелен, — и люблю ее за это старание. Но видит бог, иногда она доводит меня до белого каления. И мы ведь обе знаем, что она просто оттягивает неизбежное. В смысле, мама не может…
— Чего не может?
Хелен замерла.
— Чего мама не может? — повторила Дейрдра Кенни.
— Мама, я…
— Где она?
— Белинда?
— Да.
— Ее рабочий день закончился, она ушла домой.
Дейрдра кивнула:
— Правильно. Так о чем ты говоришь, Хелен?
Хелен улыбнулась:
— Ни о чем особенном, мам.
— Что-то мне так не показалось. — Дейрдра пристально посмотрела на старшую дочь. — У тебя усталый вид, милая. Спишь мало? Волнуешься, конечно. Ты всегда волновалась.
Она пошла из кухни, но остановилась в дверях и сказала:
— Джеки, вкусно пахнет твоя стряпня.
— Вот и хорошо. — Джеки отхлебнула еще вина. — Скоро будем есть.
— Жуть берет, правда? — тихо произнесла Хелен, когда мать ушла. — Сейчас вроде нормальная, совсем как раньше.
— Врач говорит, что это проблески сознания.
Но такие проблески случались все реже и реже. В любую минуту мать могла войти снова и уже не вспомнить, что она здесь делала, или, еще хуже, спросить Джеки, в котором часу их отец, уже покойный, обещал вернуться домой.
— Знаешь, Хелен, а мама права. У тебя и правда усталый вид, — нерешительно произнесла Джеки. — У тебя все в порядке?
Хелен провела пальцем по ободку стакана:
— Все в порядке. Работа и Пол, больше ничего.
— Он не хочет проконсультироваться?
— Великому хирургу консультации ни к чему. Вот еще! — горько усмехнулась Хелен. — Ему кажется, что видеть жену двадцать минут в день — это совершенно в порядке вещей.