По правую мою руку тянулись рядами белые березы. Заснеженная тропа прорезала заросли кустов и камыша по левую руку. Я побрела по тропе, еле переставляя ноги и не обращая внимания на боль в боках. Не пробегала ли я здесь раньше? Я не могла вспомнить.
То и дело я оглядывалась, высматривая Аарона. Неужели он впрямь отстал? Может быть, он все еще преследует меня?
Мне нужно выбраться из леса. Вот только… как?
Я достигла конца тропы, повернулась, чтобы посмотреть, где я — и нос к носу столкнулась с Аароном.
— ХА! — ликующе гаркнул он и, обхватив меня за талию, сдавил в объятиях. — Думала, убежишь от меня?
— Аарон, отпусти меня, — выдавила я. — Зачем ты это делаешь? Они же меня убьют. Тебе это нужно?
Дожидаться его ответа я не стала. Изо всех оставшихся сил я врезала ему в пах коленкой. Он изумленно взвыл, глаза его вылезли из орбит, руки соскользнули с моего тела, и он повалился на колени, задыхаясь от боли.
Я не дала ему оклематься. Разбрызгивая ногами снег, я ринулась к зарослям низкорослых деревьев впереди. Их ветви тянулись вниз, многие почти касались земли. Наклонив голову, я продиралась вперед, в надежде укрыться среди переплетения ветвей и сучьев.
Что там, за ними?
К моему удивлению, заросли обрывались перед невысокой пещерой, зияющей в серой скале. Я поднырнула под ветвями ближайшего дерева и ворвалась в пещеру. Здесь, внутри, было гораздо холоднее, чем снаружи.
Я углубилась в пещеру на несколько футов, потом повернулась. Видел ли меня Аарон? Несомненно, он рыщет где-то неподалеку. Если он продерется через переплетение ветвей, то увидит пещеру, и догадается… догадается…
Я попятилась вглубь. Прямо в глухую стену черноты. Пещера оказалась глубже, чем я предполагала. Воздух становился все холоднее… и тяжелее. От нестерпимого холода я задрожала.
Пожалуйста… пожалуйста, только бы не нашел.
Я задохнулась. Тьма словно бы вилась вихрями вокруг меня, захлестывала… тянула вниз, все глубже и глубже в пещеру. Поглощала. Меня заглатывала чернильно-черная темнота. Внезапно я будто разучилась дышать. Не могла даже пошевелиться. Я чувствовала, что тону в тенях… тенях среди теней… тени плясали и перекатывались среди теней…
Я беспомощно падала в темноту, какой еще никогда в жизни не видела. И, падая, я понимала, что исчезаю, исчезаю, исчезаю…
Неужели именно так и приходит смерть?
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Наши дни
— Майкл? Майкл Фрост!
Услышав свое имя, я оторвался от телефона. Я разглядывал СМС-ку от Пеппер Дэвис, моей подружки, пытаясь сообразить, что же там написано. Пеппер предпочитает присылать не слова целиком, а только наборы букв типа ОМГ или ППЦ, после чего следует длинная вереница смайликов. Я же никогда не был силен в языках. Спросите хоть мистера ЛеФора, моего учителя французского. Порою приходится истратить двадцать минут на то, чтобы расшифровать сообщение от Пеппер, в котором на самом деле сказано: «Встречаемся после уроков у тебя дома».
— Эй, Майкл!
Я опустил телефон, обернулся и увидел, что из молочного отдела мне улыбается какой-то парень. Поначалу я его не узнал. Лет ему было, вероятно, немного больше, чем мне, где-то слегка за двадцать. Волосы его были обриты на висках, а одет он был в бордово-желтую фуфайку с надписью «МИРОВОЕ ТУРНЕ 09», выпущенную поверх мешковатых брюк цвета хаки.
Он переложил в другую руку корзину с продуктами и подошел ко мне.
— Эй, это же я. Бадди Гриффман. Помнишь? Я стажировался у твоего отца в магазе пару лет назад.
— А, точно! — сказал я. — Как жизнь?
— Жизнь бьет ключом. — Он показал на корзину. Я увидел огромную упаковку памперсов и несколько бутылочек с надписью «Симилак». — Вот, мальцом обзавелся. — Он как-то странно мне улыбнулся, словно ему отчего-то было неловко. — Больше не стажируюсь, понимаешь?
Я кивнул. Телефон пискнул, но я не стал обращать внимания. Вероятно еще одно нечитабельное послание от Пеппер.
— Где работаешь, Бадди?
Он пожал плечами.
— Да так, то там, то здесь, знаешь, как оно бывает. Живем с моими предками в Мартинсвилле. — Он переминался с ноги на ногу. — Как твой отец поживает? Как у него с делами? Неплохо, верно? Нынче зимой…
Я кивнул:
— Точно, снега навалило тонну. Знаешь же, для снегоходов самое оно. Папа, небось, единственный в городе человек, который молится, чтобы зимой выпало побольше снега.