– И?
– Он переправил ее куда-нибудь. За границу. Возможно. Или… сделал что-нибудь очень плохое и замел следы.
Очень плохое. Те ужасные три часа после похищения ребенка, когда могло произойти нечто отвратительное, немыслимое – стали для Роберта и его дружков чем-то, над чем можно посмеяться в Интернете. Шатаясь, словно пугало, снятое с шеста, Отец пошевелил ногами.
Опухшие глаза Роберта смотрели на него умоляюще. Даже несмотря на жжение они сумели разглядеть в непрошеном госте перемену.
– Боюсь, я не могу помочь вам. Если б я знал что-нибудь, то вряд ли стал держать это в себе. Похищение… Я никогда не похитил бы чью-то… Я никогда… Что вы делаете?
Роберт принялся крутить головой из стороны в сторону, чтобы увидеть, зачем Отец зашел за кресло. Он даже попытался привстать.
– Сядь, – скомандовал Отец каким-то не своим голосом.
Роберт остался сидеть.
– Мне больше нечего вам сказать. Имена. У меня есть имена людей, которые могут вам помочь. Тех, кто были здесь в то время. Тех, кто были заинтересованы…
Отец вышел из-за кресла и наклонился над кофейным столиком. Взял с него все оборудование Роберта и поставил на обеденный поднос. Воткнул чипы памяти в каждое устройство с соответствующим разъемом.
– Все. Все до единого, – сказал он. – Номера и адреса электронной почты. Твои пароли, имена пользователей, сайты, шифры, ссылки, места. Загружай их отовсюду, где ты хранишь свою грязь. Если имена не пробьются, да поможет тебе Господь, Роберт.
Роберт принялся печатать скованными руками, они двигались, как призрачные птицы без перьев, будто костлявые цапли скакали по экрану. Он то и дело нервно оглядывался на стоящего за его правым плечом Отца, который следил за его деятельностью и за тем, чтобы он не отправил сообщение. С кончика носа у Роберта скатилась капля пота.
Но Роберт делал, что ему было велено. Смотрел своими красными, влажными глазами на светящиеся экраны, словно ученая крыса, используя перекрестные ссылки, составляя списки, делая примечания и сноски. Через десять минут он перестал печатать.
– Это все, – сказал он, в его голосе звучало напускное покаяние.
Отец собрал устройства, вынул чипы памяти и положил их в рюкзак. Роберт никогда не отдал бы Отцу всего, даже под страхом смерти. Он дал ему кое-что, возможно, информацию о людях, не способных на мщение. Еще на чипах будет несколько сайтов с визуальным содержимым, которое Отец никогда не решится посмотреть. Это все потребуется Скарлетт Йоханссон. Ее «партнеры» затем перелопатят материал в интересах всех остальных агентов под прикрытием.
На кухне Отец набрал в бутылку воды и, потягивая из нее, вернулся в гостиную. В доме становилось очень жарко. Жара проникала сквозь оставленное им открытым окно в кладовке, в конце коридора. Он подумал о своей машине и решил, что пора уходить.
Лицо у Роберта имело такое же несчастное выражение, как и те, которые можно было увидеть в окнах муниципальных интернатов.
– Она была твоей дочерью, – произнес он, в его голосе звучало нечто похожее на глубокое смирение и искреннее горе.
Отец прочистил горло.
– Твой дом наполнен воспоминаниями, Роберт. Я вижу это. Но позволь познакомить тебя с одним моим. Жила-была девочка, которую очень сильно любили… – Его голос сорвался.
– Не надо, пожалуйста, – сказал Роберт, будто Отец говорил что-то очень грубое.
– Ее похитили. Два года назад. Ее семья хотела ее вернуть… очень хотела. – Глаза у Отца защипало, к горлу подступил комок, мешающий говорить. Он стал рыться в рюкзаке, отходя все дальше за кресло, за пределы видимости старика.
Роберт повысил голос.
– Я не могу помочь вам. Думаете, я скрыл бы информацию об этом от властей?
– Думаю, да.
– Я знаю, что то, что я делал, было неправильно. Но все это в прошлом. Я завязал задолго до 2051 года.
Отец накинул на голову Роберта мешок и крепко затянул шнурок.
– О боже, нет. – Голос старика звучал, будто из колодца. Он снова попытался встать.
Отец сделал несколько шагов назад и выключил верхний свет.
– Кто-нибудь где-нибудь очень обрадуется, что я делаю это. Это тебе за детей. – Отец выпустил дротик в морщинистую шею старика.
Лодыжки Роберта были связаны, но остальное тело метнулось вперед, снесло пластиковый обеденный поднос и жестко приземлилось на кофейный столик, хотя локти и чуть помешали падению. Старик забился в конвульсиях.
Наконец, когда первые спазмы стихли, он повернул голову, и сквозь мешок было видно контур носа и разинутого рта, хватающего воздух. Из мешка раздался приглушенный всхлип.