– Как говорят в таких случаях, что Бог послал. – Учитель обвёл стол глазами. – Гости у меня бывают редко. А потому любая встреча – праздник. Особенно с такими людьми. Не побрезгуйте.
Щетинин почесал себя за ухом, тяжело перевёл дух, после чего извлёк из нагрудного кармана рубашки распакованную пластинку «фестала»:
– Эх, мать моя, родина… Дожили, такую закусь химией заедать! А иначе никак…
Хозяин дома разлил водку по стопкам:
– Давайте, – умный, пронзительный взгляд эвенка устремился к Михаилу. – За встречу.
Дмитриев всё пить не стал, чуть пригубил: организм не желал принимать спиртное. И снова бросил косой взгляд в сторону обрусевшего сына охотника.
СЧХ, заметив пристальный взгляд Дмитриева, понял: застолье застольем, но разговор начинать пора.
– Иван Иванович, отцу имя «Иван» дали в детском доме? – для порядка поинтересовался следователь.
– Там, – утвердительно кивнул головой сын проводника. – Он родителей не помнил и говорил плохо, даже имени произнести не мог. Вот в шутку не помнящего родства кто-то Иваном и назвал.
Учитель рассмеялся. Михаил увидел редкие, жёлтые, прокуренные, но достаточно крепкие зубы.
– Ну, ладно. – Рука СЧХ потянулась за рыбой. – Не за тем приехали. Отец вам рассказывал о том, как он проводил экспедицию в конце шестидесятых?
Хозяин дома вгрызся локтями в стол.
– О пропавших-то? Конечно, рассказывал. – Учитель, после секундной паузы потянулся к бутылке со спиртным.
Мишка отметил, как отозвался эвенк: не «убитые», а «пропавшие».
– И о чём поведал?
– Немного. – Эвенк разлил водку по стопкам. – И то в общих чертах. – И первым, ни с кем не чокаясь, осушил сосуд. – Его тогда следователи так прессанули, всю оставшуюся жизнь оглядывался, – взгляд хозяина перекинулся на Щетинина. – Ведь его ваши чуть было не посадили. Даже дело возбудили…
– Знаю. – СЧХ поднял стопку. – Как открыли, так и закрыли. – Водка перетекла в глотку следователя. – Может, после второй перейдём на «ты»? Мы приехали не на допрос.
– Валяй, – согласился учитель.
– Молодец! По-нашему, без выкрутасов. – СЧХ заел спиртное огурцом. – О чём конкретно отец вспоминал? К примеру, рассказывал, почему группа решила идти к Гилюю?
– Нет, – речь хозяина текла уверенно, не оставляя сомнениям никакой лазейки. – Но он, помнится, предлагал начальнику экспедиции идти к Арге. Там по прямой оставалось бы километров семьдесят. Тот отказался. Двое суток просидели на Норе, после отец, по приказу начальника, повёл их к Гилюю.
– А почему твой батя предложил идти к Арге? – тут же перебил СЧХ.
– Так ведь начальник, когда нашёл золото, тут же проговорился, мол, вот уже есть что предоставить для отчёта. Отец и решил, будто они искали именно золото. Потому об Арге и вспомнил. Решил подсказать: там, по слухам, кто-то даже на жилу наткнулся.
– Отца не удивило, что не послушали его совета, а свернули к месту, где золота вообще нет в природе?
– Нет, не удивило, – спокойно отозвался учитель. – Отец уже на Норе понял: экспедиция ищет вовсе не бесовский металл.
– Какой-какой? – СЧХ чуть не поперхнулся.
– Бесовский, – пояснил сын проводника. – А как иначе назвать? Вон и отец из-за него чуть было за решётку не угодил.
– Поподробнее!.. – Михаил еле себя сдерживал.
– О чём? О золоте?
– Нет, о подозрениях.
Хозяин, ни на кого не глядя, принялся разливать спиртное в третий раз:
– На Норе никто и никогда самородков не находил. Места известные, истоптанные. И тем не менее группа сделала привал на двое суток. И не просто привал. Они что-то искали. Посменно. Первая группа уходила утром, вторая – после обеда. Как на Граматухе. Только вот ваш отец, – эвенк бросил взгляд на Михаила, – работал и с первыми, и со вторыми. С утра до ночи. Брали с собой лопаты, кирку, какие-то приборы. Вроде измерительные. Незнакомые. Приходили, как говорил батя, уставшие. Но незлые. Нераздражённые. Значит, что-то нашли. Но с собой ничего и никогда не приносили. Как с лопатами уходили, так с ними и возвращались. А после бац – сорвались с места и на Гилюй. И снова порожняком.
– По дороге привалов не было?
– Только на ночёвку.
– А на Гилюе? Что произошло там? – Михаил отказался пить. Водка не шла в горло.
– Вы дело полностью читали? – после небольшой паузы поинтересовался хозяин, глядя на Михаила.
– Я читал, – отозвался СЧХ.
– Это понятно. А вы?
Мишка утвердительно мотнул головой. Язык во рту словно свинцом налился: стал тяжёлым, неподъёмным.
– Так вот, – продолжил мысль учитель. – То, что записано со слов отца в том протоколе – враньё. – Вилка нервно звякнула о тарелку. – Его заставили дать показания, будто он сразу покинул группу, как только они вышли к Гилюю. На самом деле он был с ними ещё два дня.