Макар сидел с Анной Дмитриевной в ее комнатушке и пил чай вприкуску, когда воспитательница, прислушиваясь, выскочила за дверь и вернулась, таща за руку упиравшегося Булочку. В руках у Булочки был мешок, набитый чем-то почти до верха.
— Опять что-нибудь украли? — грозно спросила Анна Дмитриевна.
— Вовсе мы не ничего не украли, — насупился Булочка.
— А в мешке что?
— Хлеб.
— Откуда хлеб? — удивилась Анна Дмитриевна. — Где вы взяли хлеб?
— Купили.
— На какие деньги? — недоверчиво спросила воспитательница. — Ну, говори.
— Часы продали. Медные, — признался Булочка.
— Часы? — всплеснула руками Анна Дмитриевна. — Какие часы? Со второго этажа, с амуром?
— Не, другие, здоровенные такие, с лыцарем…
— Где вы их взяли?
— В могиле…
— В какой еще могиле? Где? — вскочил Макар.
— На нашем кладбище, в склепе, где генерал-аншеф князь Тихвинский похоронен… Федор Алексеевич.
Макар схватил Булочку, потащил его за собой.
У фамильного склепа Тихвинских стояли Прокофий Филиппович Доброво и бородатый кладбищенский сторож, у которого испуганно поблескивали маленькие глазки.
— А вы, барин, значит, им родственником приходитесь?
— Да… Дальний родственник, — кивнул Доброво и сунул старику деньги.
Старик быстро спрятал их.
— Это уж вы, барин, зря… За уход вперед плачено, за десять лет, до марту месяцу девятьсот двадцать пятого года…
Они подошли к склепу, старик открыл дверь ключом из большой связки. Доброво прошел вперед, и они оказались внутри склепа.
— Стекло-то беспризорники выбили… Я фанеркой прикрыл, нету нынче матовых стекол…
Доброво посмотрел на мраморную плиту, на которой было написано:
— А внизу? — спросил Доброво, перебирая четки. — Внизу тоже есть помещение?
Старик отодвинул массивную плиту, и Доброво спустился вниз.
— Сюда никто не наведывался в последнее время? — спросил он.
— Как не наведываться? — сказал старик. — По соседству приют. Приютские тут такой шалман устроили… Цельный день прибирался, старуху приводил полы мыть…
— А кроме мальчишек, здесь никто не был?
— Акромя мальчишек, никого. Мы, барин, при кладбище живем, так что, если бы кто наведывался, как вы, к примеру, мы бы не пропустили.
Когда Доброво вышел из склепа, он внимательно осмотрел посыпанную песком дорожку, ведущую к склепу, на которой были заметны размытые дождем следы от колес.
— А какая телега сюда подъезжала? — спросил Доброво.
— Это я, барин, песок привозил, — с готовностью ответил сторож.
В этот момент Доброво увидел приближающегося Макара и чуть заметно улыбнулся.
— Вы здесь, Прокофий Филиппович? — удивленно спросил Макар и уже строго спросил. — Что вы здесь делаете?
— Да вот, с вашего разрешения… навещал усопших родственников, — насмешливо ответил Доброво и приподнял шляпу.
Макар бросился к склепу.
— Не спешите, господин Овчинников. К сожалению, вы, как, впрочем, и я, несколько опоздали.
— Опоздали? — обернулся Макар.
— Да, любезнейший господин Овчинников. Нас с вами опередили. Увы.
Доброво ткнул тростью, показав на хорошо заметный след колеса.
— Видите этот след? Может быть, он вас куда-нибудь и приведет. Не далее как вчера коллекция Тихвинских была здесь, в этом склепе.
Доброво приподнял шляпу, заложил трость за спину и медленно пошел по аллее к выходу. Сделал несколько шагов, он вернулся к Макару.
— Советую вам заинтересоваться этим пройдохой кладбищенским сторожем! — сказал он тихо.
Макар оглянулся. Сторож, только что стоявший рядом и подслушивавший весь их разговор, исчез.
Тараканов и Маркиз укладывали ящики в трюме баржи, служившей Маркизу жильем, когда наверху послышался грохот и сверху по лестнице скатился кладбищенский сторож. Борода у него была всклокочена, глаза вытаращены от страха.
— Егор? — рассердился Тараканов. — Зачем ты, братец, сюда явился? Я же тебе велел…
— Возьмите меня с собой, не губите, — взмолился Егор. — Хватит с меня, натерпелся страху за эти годы, не приведи бог, а тут еще…
— Я сказал тебе, еще недельку останешься на кладбище, чтобы своим исчезновением не всполошить кого не надо.
— Дознались, Илья Спиридонович, дознались. Нынче приходили из угрозыска… До всего дознались, еле ноги унес. Не губите, Илья Спиридонович, — причитал Егор. — Возьмите с собой!.. Верой и правдой служил вам — ящики пуще глаза своего берег! От страха и так дрожишь, а тут еще покойники кругом.