Майор посмотрел в папку.
— Юрий.
— Бедный ребенок! Вы ведь знаете о государственных детских приемниках? Они, конечно, пока переживают переходный период, однако со временем обычные дети будут завидовать бездомным, о которых заботится государство. Правда, сегодня там пока не все так хорошо. Вы слышали, что в одном из приютов мальчика распяли за то, что он мочился в постель? Распяли! Его пригвоздили к стене в общей спальне, чтобы другим было неповадно. Конечно, тех, кто это сделал, наказали, но подобные вещи происходят чаще, чем нам того хотелось бы. А у вас такой симпатичный мальчик. И как это ни печально, среди преподавателей тоже попадаются выродки, как бы мы ни старались чистить кадры. Поэтому остается только уповать на лучшее.
— Почему нет стенографистки, товарищ полковник?
Грегорин улыбнулся, обнажив белые зубы, и Королев уже не первый раз подумал, что он похож на хищника, который играет со своей добычей.
— Я ведь говорил вам, Королев, что это секретное дело. И о нем знают только наверху. На самом верху. Вы же понимаете, насколько трепетно крестьяне относятся к иконам, и мы не можем расстроить их, открыв всю правду о Казанской иконе, не так ли? Во всяком случае, сейчас, когда на Красной площади сносят собор, названный в ее честь. Не думаю, что это будет правильно. — Нотки насмешливого издевательства в голосе Грегорина исчезли, и он жестко заявил: — Поэтому никакой стенографистки не будет. И пощады тоже не будет, если вы не расскажете то, что нам нужно. Пощады не будет ни вам, ни тем, кто вас знает. Это не угроза. Это священная клятва.
— Объясните мне ситуацию с Мироновым. Я не могу этого понять. Зачем вы убили одного из своих?
Полковник метнул опасливый взгляд на майора — это доказывало, что Грегорин был предателем, а майор, скорее всего, не знал о его коварном плане.
— Миронов был частью заговора, поэтому с ним следовало расправиться должным образом. Причем без огласки. Я больше ничего не могу добавить, майор Чайков не уполномочен знать эту информацию. Так же, как и вы. Достаточно сказать, что Миронов подорвал доверие партии и получил то, что заслужил. — Грегорин хитро улыбнулся. — И все же я снимаю перед вами шляпу. Не ожидал, что вы найдете его тело. Может, вы и не слишком умны, но у вас есть дурацкая привычка появляться в нужное время в нужном месте.
— Я не верю вам. Миронов, может, и связался с культистами, но сделал это по убеждениям. А вот вы хуже — вы ввязались в это ради денег.
Грегорин покачал головой.
— Нет, капитан. Я всего лишь исполнял приказ. Вам тоже дали приказ — держаться подальше от этого дела, а вы проигнорировали его, жалкий индивидуалист. Ваше безответственное вмешательство на Арбате испортило всю операцию. Мы ворвались в этот чертов дом в надежде найти икону и поймать предателей. А вместо этого нашли там идиота, который лежал в кухне на полу с огромной шишкой на голове. Наверное, они вас одурачили, получили от вас нужную информацию, а потом и вовсе вырубили. А вы наверняка думаете, что вам удалось добыть полезные сведения. Кто знает, возможно, мы будем милосердны и сможем простить вас, потому как вы руководствовались скорее глупостью, чем злым умыслом. Мы даже могли бы пожалеть вашу семью и друзей. Но только если вы согласитесь сотрудничать с нами.
Королев смотрел на этих двоих с холодными глазами и понимал, что у него закончились все козыри. Слушая объяснение Грегорина, он почти ему поверил. Возможно, он действительно ошибался, хотя интуиция кричала ему, что Грегорин — мерзавец высшей пробы. Но Чайков проглотил наживку, а это означало, что у Королева практически не осталось шансов. Пришло время сдаться. В конце концов, кого он защищает? Колю Графа, который бросил его без сознания в доме на Арбате? Монахиню — женщину, которую видел всего лишь раз? Он должен молчать о роли Ясимова и Бабеля во всей этой истории, а остальные пусть катятся к черту! Тогда у его сына и друзей будет шанс на спокойную жизнь.