— Его наградят медалью. И тебя. Только решат, какой именно, — улыбнулся генерал. — Тебя хотят отметить за разоблачение предателей, но без лишнего шума. Никакой перестрелки на Воронцовом Поле не было, ты в курсе?
— Да, полковник Родинов меня предупредил.
Генерал сел на стул и пригласил Королева устроиться рядом.
— Ты должен обо всем забыть. НКВД подкрутят гайки у себя сами. И на этот раз, Алексей Дмитриевич, ты должен беспрекословно подчиниться.
— Я понимаю, — сказал Королев.
Но оставалась одна гайка, которую он хотел подкрутить лично, что бы ему ни приказывали.
— Ты даже не представляешь, как тебе повезло, Королев. Ежов хотел, чтобы всех, кто был связан с этим делом, расстреляли, — в целях чистки кадров. И если бы я верил в Бога, то сказал бы, что он на твоей стороне. Ты знаешь, что произошло? Сталин гулял в кремлевском саду, когда в воздухе поднялся надувной колхоз. Это его развеселило. Вот и все. Если бы он был в другом настроении, или Грегорин побежал в другую сторону, или солдаты смогли удержать канаты, или если бы произошло еще что-то — или не произошло! — тебя бы уже не было в живых. И меня, скорее всего, тоже.
Королев попытался представить, как смеется Сталин при виде надувной деревни, плавающей в воздухе над Москвой, но у него ничего не получилось.
— Тебе еще повезло, что ее не отнесло ветром к площади, — продолжил генерал, — иначе он вряд ли бы обрадовался.
Королев кивнул, вспоминая, как во время празднования девятнадцатой годовщины Октябрьской революции над Москвой эскадрон за эскадроном пролетали бомбардировщики, демонстрируя мощь Советского Союза. Какое-то время Попов и капитан сидели молча, раздумывая о превратностях судьбы.
— А что стало с деревней? — спросил Королев.
— Пришлось простреливать фигуры, чтобы вышел воздух. Но один надувной дом все-таки унесло ветром. Говорят, он летит в сторону Финляндии.
— Интересно, долетит или нет, — сказал Королев, вспоминая о планах Грегорина пересечь границу.
У входа в церковь послышался оживленный шум, и они повернулись, чтобы посмотреть, что там происходит. Королев сразу узнал Родинова и сначала решил, что это на него так отреагировала толпа, но потом заметил рядом с ним человека маленького роста. Он шел с важным видом, что несколько контрастировало с его мелкой фигурой. Из-под военной фуражки выглядывало костлявое лицо комиссара государственной безопасности Ежова. Его желтые зубы обнажились в улыбке, однако глаза оставались стеклянными. Все поднялись, но Ежов махнул рукой, давая знак, что можно сидеть. Это был жест Сталина — скромный, но властный.
Родинов наклонился к Ежову и что-то прошептал ему на ухо. Комиссар кивнул и присел на стул рядом с хорошенькой брюнеткой в траурном одеянии. К ним подошел какой-то человек, и у Королева мурашки побежали по коже, когда он узнал Бабеля. Писатель кивнул ему и — капитан готов был поклясться! — подмигнул жене Ежова. Родинов подошел к столу, установленному у гроба усопшего, достал из кармана лист бумаги и принялся его разворачивать. На нем был новый костюм — похоже, он купил его специально для похоронной церемонии.
— Товарищи, — начал полковник, поднимая голову, — спасибо, что вы пришли сюда сегодня, чтобы проводить в последний путь верного комсомольца и советского гражданина Ивана Ивановича Семенова. Я благодарю вас от лица всей его семьи, его товарищей и его друзей комсомольцев.
Кто-то всхлипнул, и Королев обернулся. Это была убитая горем женщина средних лет. У нее было заплаканное лицо, в чертах которого читалось сходство с Семеновым. Не дай Бог ему самому пережить похороны сына!
— Что еще добавить о нашем дорогом товарище? Он был грамотным человеком, прилежным работником в деле строительства Советского Союза, хорошим комсомольцем, который жил настоящей жизнью и искренне верил в победу интернационального социализма.
Послужной список Семенова оказался довольно длинным. Длиннее, чем можно было предположить. Родинов наконец закончил, сложил бумагу и кивнул парням из почетного караула. Те растерянно посмотрели друг на друга, и один из них с нерешительным видом взялся за крышку гроба. Родинов снова кивнул головой, на этот раз с явным раздражением. Дрожащими руками комсомольцы закрыли сосновый гроб, оставляя Семенова в вечном одиночестве.
Глава 27
Парни из почетного караула крепко держались за борта грузовика, трясущегося по неровной дороге. Люди на улице останавливались, когда мимо провозили гроб с чекистом. Кто-то снимал шляпу, а несколько человек даже перекрестились. Но большинство с нескрываемым любопытством провожали взглядом кортеж из блестящих черных машин. Королев невольно улыбнулся. Секретные похороны большевистского героя, за которыми наблюдал весь город…