Впереди он увидел небольшую очередь перед заснеженным ларьком с вывеской «Закусь». Надо хоть как-то помочь Семенову встряхнуться. Королев еще со старых времен знал хозяина ларька. Каждый раз, проезжая мимо этого места, капитан радовался, что ларек не снесли в целях реконструкции города или в рамках борьбы с частным предпринимательством, потому что блинчики, которые там продавались и в которых иногда даже попадалось мясо, были самыми вкусными в Москве.
— Что-то я проголодался, Ваня. Притормози — перекусим. Я весь день крошки во рту не держал. Очень есть хочется.
Семенов припарковал машину у обочины. Королев вышел и кивнул головой продавцу.
— Как дела, Борис Николаевич? Два, пожалуйста.
Стоявшие в очереди люди недовольно покосились на него, но, увидев машину и Семенова за рулем, поняли, кто подъехал. Несколько мужчин подняли воротники и стали медленно удаляться. Королев сделал вид, что ничего не заметил: в конце концов, это не его работа — проверять документы. Готовя блинчики, Борис Николаевич принялся рассказывать о своих делах. Теперь он работал при государственной столовой, поэтому проблем с оформлением бюрократических бумажек у него поубавилось. Правда, и продукты для блинчиков его заставляли покупать тоже у столовой.
— Все лучшее они оставляют себе, но ничего, я кручусь, — сказал хозяин ларька, заворачивая блинчики и вручая их Королеву в обмен на девяносто копеек. — Мне повезло, что я сын дворника. Видите беднягу Денисова на той стороне улицы? Его отец — бывший владелец фабрики. Вы не поверите, сколько у него из-за этого проблем! А ведь мы оба с девяносто седьмого года. Кто тогда знал, что все так обернется?
Королев вернулся в машину и вручил один блинчик Семенову. Он только сейчас понял, что блинчик завернут в тонкую писчую бумагу с текстом и на нем отпечатался след от древнеславянского письма. Это же надо додуматься — разорвать на клочки Библию, чтобы заворачивать блинчики! Он посмотрел на Семенова. Тот ел с аппетитом. Королев помедлил и осторожно откусил, надеясь, что не совершает большого греха. Даже если он что-то делал не так, блинчик был настолько вкусным, что он откусил еще раз и мысленно обратился к Богу, моля его о прощении.
Красно-белый флаг футбольной команды «Спартак» развевался у въезда на стадион. Он казался скромным и крохотным по сравнению с огромными афишными тумбами на другой стороне дороги, агитировавшими болеть за «Динамо». «Спартак» был народной командой, душой москвичей, — во всяком случае, так считал Королев, — а «Динамо» воплощало силу, которая подавляла эту душу. Он работал в министерстве, но в сердце оставался пресненским парнем, несмотря на то что жил сейчас в престижном Китай-городе. Нельзя предавать свою малую родину, считал Королев.
Семенов остановил машину возле административного здания, и Королев увидел группу футболистов, за которыми тянулся шлейф пара. На лице у всех была усталость. За ними виднелась знакомая фигура в старых серых фланелевых брюках, зеленой охотничьей куртке и с красно-белым шарфом на шее. Густые темные волосы были зачесаны назад, открывая волевое лицо. Глаза серебристо-стального цвета вопросительно смотрели в сторону автомобиля. Лицо Николая Старостина расплылось в улыбке, когда в знак приветствия Королев помахал ему рукой.
— Николай, — начал Королев, — я смотрю, ты тренируешь команду на износ — как обычно.
Футболисты, среди которых были два брата Старостина, Александр и Андрей, дружно прокричали что-то в ответ.
— Идите в душ, ребята, — распорядился Старостин. — Мне надо поговорить со старым футболистом.
Андрей Старостин и несколько других игроков приветственно помахали рукой Королеву и удалились.
— Что-то тебя не было видно на последних матчах. Боишься болельщиков?
— Был занят. Да и что мне их бояться? Я не стыжусь своей работы.
— Ну да, рассказывай! Плохо, что ты не приходишь. Когда мы играем с «Динамо», фанаты кричат «Бей легавых!» или «Бей мусоров!», а когда с ЦСКА — нам скандируют «Бей солдат!» или «Бей коней!». Это не нравится власти, что само по себе нехорошо. Когда мы побеждаем их команды, они обозляются еще больше. Но что поделаешь? Болельщики сами себе хозяева, им никто не указ. Они кричат, что им вздумается, и не думают о последствиях.
Королев улыбнулся. Он знал, что происходило на трибунах, если «Спартак» побеждал, и как трибуны ревели и свистели, если, наоборот, побеждал противник.
— Так кого ты выставляешь против армейских? У них сильная команда. Хочешь, чтобы я тряхнул стариной?
Старостин улыбнулся и уклончиво ответил: