— О нет… — Горло у Джулии перехватило. — Допустим, мне это любопытно, — честно признала она. — Но я бы никогда не сделала то, что ты предполагаешь. У меня есть какая-то гордость, сам знаешь.
— Мм…
Куинн искоса разглядывал ее, и Джулия подумала, достаточно ли окрепли уже ноги, чтобы встать и включить еще несколько ламп. Лишь лампа за диваном, на котором они сидели, освещала комнату, и от царившего в ней полумрака и полной темноты за окнами интимность .атмосферы ощущалась все сильнее.
— Почему ты не подумал, что это одна из горничных? — быстро спросила она, смущенная его пытливым взглядом, и Куинн неуверенно пожал плечами.
— Было поздно, — произнес он, словно это что-то объясняло. Затем, подумав, добавил:
— Черт возьми, не знаю. Может быть, и горничная. Они обычно застилают постель раньше, но кто знает? Может быть, прошлой ночью задержались. Может, я ошибся. Может, у меня паранойя.
Его глаза потемнели от нахлынувшего чувства, которое Джулия сейчас не могла определить, и она ощутила, что задыхается. Внезапно он показался ей таким молодым и так похожим на мальчика, которого она знала раньше… Это ощущение ужаснуло ее.
— В любом случае, — произнес он, когда она собралась немного отодвинуться от него, — я должен еще раз принести свои извинения. Я не хотел действовать так грубо.
У Джулии пересохло во рту.
— Все… все в порядке…
— Нет, не все. — К ее ужасу, он пододвинулся ближе, его бедро вдавилось в ближайшую к ней подушку, отчего Джулия даже слегка наклонилась к нему. Он взял ее руку и погладил дрожащие пальцы. — Я знаю, мы взяли не самый лучший старт, Джу, но должен сказать тебе, для меня это тоже был шок. — Его губы сложились в подобие улыбки. — Не каждый день встречаешь женщину, которая научила тебя всему, что ты знаешь.
— Я не учила…
— Именно ты, но мы говорим сейчас не об этом.
Она опустила голову, но чувствовала его взгляд на своей щеке.
— Мне не выпало случая рассказать тебе, — продолжал Куинн, — что я испытал, когда ты исчезла. — Он грустно вздохнул и покачал головой. — Я был уничтожен, Джу. Не мог поверить, что ты можешь сделать такое. Со мной. С нами. Что лишний раз показывает, каким мелким и самодовольным педантом я был.
Джулия попыталась было убрать руку, но это оказалось не так-то просто, и она оставила свои попытки. Пора прекратить играть поруганную девственницу, или он найдет другой повод для подозрений. Да и какой вред от этого?
Большой, предупреждал тихий внутренний голос. Эти крепкие загорелые пальцы невероятно чувственны, да и воспоминания о том, как они касались ее разгоряченной плоти, совершенно не добавляют уверенности. Сейчас не вмещается в голове, почему она однажды позволила этому юнцу Куинну такие вольности с собой, но беда в том, что он никогда не казался ей юнцом…
— Помнишь, как я впервые пришел в твои апартаменты? — тихо спросил он, поглаживая рукой по ее запястью, где под кожей нервно пульсировала жилка. Его взгляд скользил по ее затылку, и она ощущала его как прикосновение. — Ты так удивилась, увидев меня…
— Я была поражена, — словно уточняя, сказала она. — Куинн…
— Ты не прогнала меня, — напомнил он, и она скорее почувствовала, нежели увидела, что он поменял руки и поднес пальцы — те пальцы, которыми ласкал ее влажную ладонь, — к своим губам.
— А следовало бы, — коротко возразила Джулия, замечая, что он слизывает привкус ее кожи со своих пальцев. Воспользовавшись возможностью, она выдернула руку и резко заговорила:
— Куинн, что ты здесь рассиживаешь, копаясь в прошлом, которое я предпочла бы забыть? Это вряд ли акт раскаяния.
— Разве нет?
— Нет. — Она подняла на него взгляд — лишь затем, чтобы усилить свои слова. — Я думаю, тебе лучше уйти, пока… пока мы не наговорили друг другу такого, о чем будем жалеть.
— О, не думаю. — Черные глаза Куинна чувственно смотрели на нее. — Я не жалею — ни о чем.
— А я жалею, — вырвалось у Джулии. Уж в этом она не лжет. Хотя интерпретация ее слов не исключает разночтений… Она облизнула губы. — Куинн, пожалуйста…
— Пожалуйста — что?
Внезапно Джулия бросила попытки урезонить его. Резким движением она вскочила на ноги с единственным намерением — вырваться от него и душой, и телом.
Но, к ее ужасу, Куинн поднялся следом и, как только она попыталась сбежать, взял ее за плечо.
— Джу, — хрипло сказал он, — чего ты боишься? Разве ты не знаешь, что я никогда не сделаю тебе больно?
Куинн стоял слишком близко.
— Я… я ничего не боюсь, — торопливо ответила она. — Но прошло десять лет, Куинн. Люди меняются.
— Они перестают любить друг друга, ты это имела в виду? — потребовал он ответа, и его пальцы властно впились ей в плечо. Он не делал ей больно, но и не давал сдвинуться с места, и его неровное дыхание обжигало ее щеку.
— Мы никогда не любили друг друга, — ответила она, не решаясь при этих словах поднять на него глаза и не сомневаясь, что он заметил это. Да, она не любила его, уверяла себя Джулия. Была влюблена в него, вот и все. Как и он в нее. Короткий и, как оказалось, горький опыт. И определенно не такой, какой ей захотелось бы повторить.
— Я любил тебя, — произнес он и совершенно неожиданно наклонился и коснулся кончиком языка ее уха.
Она вырвалась, создавая ту дистанцию между ними, которой добивалась раньше.
— Куинн, это смешно! — воскликнула она, за диваном ощутив себя в большей безопасности. — Я не позволю делать из себя дуру лишь за то, что, как ты полагаешь, осталась в долгу перед тобой, не предупредив об отъезде.
Куинн отшатнулся.
— Ты полагаешь, в этом моя цель? Сделать из тебя дуру?
— Я не могу придумать ничего другого. — Она на мгновение сжала губы, затем сдавленно продолжила:
— Надеюсь, ты не собираешься рассказывать, что искал меня все десять лет. Наша… связь закончилась задолго до моего отъезда в Лос-Анджелес.
— Потому, что я просил тебя выйти за меня замуж, — уточнил Куинн, и Джулия почувствовала, как память об этом ужасном происшествии болью отдается в сердце. До сих пор она думала, что может подавить в себе это воспоминание. До сих пор она не думала о будущем.
Ее драматическое мастерство снова пришло ей на выручку. Она слегка улыбнулась.
— Допустим, — грустно произнесла она, словно это было восхитительное воспоминание. — Боже, представляю, что сказал бы твой отец, если бы ты объявил ему это.
— Прекрати!
Резкий окрик Куинна вызвал в ней что-то вроде шока. До сих пор он, казалось, полностью контролирует себя — и в разговоре, и в эмоциях. Ее слова внезапно задели его за живое, и сейчас он злобно смотрел на нее, совершенно лишенный своего хладнокровия.
Джулия едва не задохнулась, рот приоткрылся от изумления, смешанного с недоверием. Но лицо и вполовину не выдавало всей глубины охватившего ее смятения. О Господи, я ударила его, вертелось в голове. Совершенно нечаянно попала в больное место.
Нет, так нельзя. Меньше всего она хотела бы испытывать к нему сочувствие. Ладно уж нейтралитет, на худой конец — терпимость. Но сочувствие опасно: оно граничит с сожалением.
Как бы там ни было, надо воспользоваться моментом. Она уже наполовину убедила его, что для нее это лишь забавное приключение, и было бы глупо потерять свое преимущество. Итак…
— В чем дело, Куинн? — с насмешкой спросила она. — Не нравится правда? Вспомни, не ты ли завел этот разговор?
Лицо Куинна потемнело.
— И это для тебя все? — хрипло произнес он. — Лишь временное развлечение? Забавное приключение, которое ты постаралась забыть, лишь только оно закончилось?
Джулия перевела дыхание.
— Конечно. А чем же оно могло еще быть? — Она пожала плечами. — Не скажу, чтобы оно было… — она подобрала слово, — неприятным.
Куинн прищурился.
— Тебе было приятно? — зловеще протянул он. — Тебе было приятно использовать невинного мальчика и превратить его в полного идиота?..