Оторвавшись от созерцания этой красоты, Риган перевела округлившиеся глаза на мадам Розу.
— Разумеется, есть еще и разнообразные отделки, — сказала мадам, взглядом приказав помощницам принести их образцы.
К тканям добавились перья, атласные и бархатные ленточки, кружева ручной работы, речной жемчуг, серебряная нить, шелковые цветы, золотая сетка, а также искусно изготовленные застежки из тесьмы и сутажа.
У Риган буквально глаза разбежались.
— Может быть, мы пришли слишком рано для мадемуазель, — тихо сказала мадам Роза, — но месье Трэвис предупредил, что мы должны все сделать за один день, чтобы успеть скроить все платья до вашего отплытия. Он нанял женщину, которая поедет с вами и за дорогу успеет сшить все к вашему прибытию в Америку.
Риган, понемногу приходя в себя от потрясения, подумала, что Трэвис, видимо, не подозревает, в какую историю влип. Сомнительно, что этот колонист имеет понятие о стоимости женских платьев. Дядя Джонатан не раз жаловался Риган на непомерные цены, которые заламывают портнихи за свою работу.
— Трэвис интересовался стоимостью гардероба? — спросила она.
— Нет, мисс, — удивленно ответила модистка. — Вчера он пришел ко мне поздним вечером, сказав, что, насколько ему известно, я являюсь самой лучшей портнихой в Ливерпуле и что он хочет заказать полный гардероб для молодой леди. Разговора о цене не было, но у меня создалось впечатление, что мистера Трэвиса это не волнует.
Риган открыла было рот, но ничего не сказала, а только улыбнулась. Вот, значит, как? Этот огромный, шумный колонист думает, как видно, что все еще находится в лесных дебрях Америки! Возможно, будет весело поиграть денек с тканями и отделками, сделать вид, что заказываешь большой гардероб, а потом понаблюдать за выражением лица Трэвиса, когда он получит счет. Конечно, надо сделать так, чтобы счет ему предъявили до того, как женщины начнут раскраивать ткани. Она вовсе не хочет, чтобы они понесли убытки, когда окажется, что Трэвис не может расплатиться.
— С чего начнем? — сладким голоском спросила Риган, радуясь, что сможет поставить на место этого хвастуна.
— Пожалуй, начнем с дневных платьев, — предложила мадам Роза, взяв в руки образец муслина.
Несколько часов спустя у Риган появились некоторые сомнения относительно этого плана. Жаль, что ей не придется носить эти платья, потому что заказанный гардероб мог бы прийтись по вкусу даже принцессе. Там были муслиновые платья всех цветов и с разными отделками, бальные платья из атласа и бархата, платья для пеших прогулок, наряд амазонки для верховой езды, вызвавший у Риган смех, потому что она абсолютно не умела ездить верхом, накидки, плащи, рединготы, спенсеры, а также множество ночных сорочек, пеньюаров и отороченных кружевом нижних юбок. Она использовала все предложенные ткани и все цвета.
В полдень им принесли еду, и Риган обрадовалась тому, что работа закончена, потому что устала.
— Это еще только начало, — сказала мадам Роза. — После полудня придут меховщик и шляпница, а также сапожник и перчаточник. И каждый из них будет снимать с мадемуазель мерки.
— Само собой, — прошептала Риган. — Как это я забыла?
Ближе к вечеру она перестала чему-либо удивляться. Меховщик привез шкурки соболя, горностая, шиншиллы, бобра, рыси, волка, а также ангорской козы, и Риган подобрала меховые подкладки, воротники и манжеты для уже выбранных пальто. Сапожник взял образцы тканей, чтобы окрасить в такой же цвет мягкую кожу для туфелек — по паре для каждого туалета. Потом он описал, какие изготовит ей ботинки для пеших прогулок. Шляпница и перчаточник подобрали соответствующие по цвету и стилю аксессуары.
К вечеру все устали, особенно Риган, энергии у которой сильно поубавилось. Ей было стыдно, что целый день был потрачен впустую, потому что едва ли какой-нибудь американец смог бы расплатиться за все, что она заказала. Она предупредила мадам Розу, что все счета следует представить Трэвису до того, как ножницы прикоснутся к ткани, и что деньги за заказ следует получить вперед.
Модистка вежливо улыбнулась и сказала, что постарается представить счета завтра же утром.
Оставшись наконец одна, Риган тяжело опустилась в кресло, устав после напряженного дня и от одолевавшего ее чувства вины. Весь день она понимала, что играет в игру, но люди, для которых это была работа, наверное, сильно разозлятся, узнав, что за целый рабочий день им не заплатят.