Я веду мужа в дорогущий бар-ресторан. Готовят тут вкусно — особенно пользуются успехом их знаменитые бургеры, — хотя в основном, конечно, всех манит открывающийся вид на реку. Всего в баре два этажа, на втором из них — терраса, где мы как раз и сидим. Когда погода стоит прохладная — как, например, сегодня, — посетители могут в тепле наслаждаться видом благодаря раздвижной стеклянной крыше. Джош от такого гениального решения в восторге.
Сегодня в баре очень оживленно, потому что по четвергам здесь живая музыка и танцы. Держа меня за талию, Джош прокладывает путь сквозь толпу к нашему столику, отодвигает мне стул, ждет, пока я сяду, — волшебные романтические жесты, которые уходят на второй план, когда у вас дети.
Мы заказываем выпить. Внутри я вся трепещу от волнения, но внешне стараюсь сохранять спокойствие и договариваюсь сама с собой — вот когда принесут напитки, тогда все и расскажу. Начну с доктора Файнголда и иска против него, затем плавно перейду к Марти и объясню, что молчали мы только по одной причине — все это вчерашний день и никакого значения не имеет. Теперь я уже не повторю свою ошибку со словом «любовь», как в разговоре с Кассандрой. У Джоша в шкафу, наверное, тоже немало скелетов; если верить тому, что он сам говорил, до меня у него было с полдюжины женщин. У меня же мужчин до него было двое, включая Марти, — не так уж и много. А то, что Джош с одним из них знаком, всего лишь совпадение.
Наконец приносят напитки — водку и пиво. Первый же глоток не на шутку меня встряхивает. Джош, глотнув, тянется к моей руке. Наши пальцы переплетаются, между нами вспыхивает искра.
— Как же приятно, — довольно улыбается Джош.
От его прикосновения сердце у меня замирает. Со знакомым огоньком в глазах Джош поглаживает под столом мою ногу своей — знаю, что у него сейчас в мыслях. Я и сама хочу того же.
— Сто лет с тобой не ужинали вот так, вдвоем…
Мы не планировали останавливаться на двух детях; наоборот, всегда мечтали о большой, как у самого Джоша, семье — чтобы было четверо, пятеро, а то и шестеро детей. Точка еще не поставлена, и, может быть, сегодня как раз тот самый день… Еще один ребенок только сильнее сблизил бы нас, сплотил бы нашу семью. По телу у меня разливается тепло, щеки приятно горят — возможно, от алкоголя, а возможно, от всепоглощающего взгляда Джоша.
Не буду пока ничего говорить, не хочу портить мгновение. Позже скажу. А пока делаю долгий медленный глоток в надежде, что напиток усмирит мои разбушевавшиеся нервы.
— Вы уже определились с заказом? — раздается рядом голос официанта. Какой же молоденький! Впрочем, мне теперь все кругом кажутся молоденькими.
В меню мы и заглянуть-то не успели — никак не могли оторвать друг от друга взгляд. Но не страшно, мы здесь уже бывали и поэтому заказываем по памяти.
Официант уходит, и Джош, поднимая кружку с пивом, произносит:
— За нас! — И мы чокаемся.
— Как же мне с тобой повезло! — говорит Джош.
— Это мне с тобой повезло.
Познакомились мы, когда нам обоим было по двадцать пять. Как-то раз я ехала по автостраде, и вдруг меня слегка стукнул какой-то придурок. Мы оба гнали на немаленькой скорости, так что закончиться все могло настоящей катастрофой. Потеряв управление, я влетела в отбойник, как раз с водительской стороны, а тот козел даже не остановился. В автомобиле же, который ехал за мной, был Джош. Именно он позвонил в 911, именно он говорил со мной через разбитое окно, чтобы я не паниковала и не теряла сознание, до того самого момента, как приехали врачи со спасателями и достали меня из машины. Именно Джош сидел и ждал в больнице, когда я приду в себя, причем ему пришлось соврать медсестре, будто он мой брат — пускают ведь только родственников. Джош кого хочешь уговорит, с его-то обаянием…
В общем, если коротко — он спас мне жизнь. Еще до больницы я потеряла много крови, у меня открылось внутреннее кровотечение, начал развиваться травматический шок.
Поэтому я искренне считаю, что это мне с Джошем повезло, а не наоборот.
Тут на сцену поднимается музыкант. Пока он настраивает гитару, к нему подтягиваются остальные члены группы, и вот они начинают играть. Терраса сегодня переполнена — людей уже больше, чем столиков, а они все идут, желая насладиться видом и музыкой. Возле барной стойки тоже не протолкнуться — посетители заказывают выпить, однако это вовсе не студенческая толпа. Студенты обычно ходят по барам, где можно купить дешевые коктейли, попрыгать и потолкаться и где вечно танцует на столе кто-нибудь перебравший. А этот бар им не по карману.
— Потанцуем? — говорит Джош, вставая из-за стола и протягивая мне руку. Вокруг еще никто не танцует, и поэтому я медлю. — Кто-то ведь должен подать пример.
Отказа он точно не примет.
Я кладу руку в ладонь Джоша и встаю. Все вокруг слегка плывет — на крепкий алкоголь бармен явно не поскупился. Джош кружит меня в танце, вокруг хлопают, одобрительно присвистывают, и этот свист отдается у меня в голове эхом.
Потом Джош перестает меня кружить и прижимает к себе, обхватив за талию, так близко, что мы оба краснеем. Он не сводит с меня взгляда, полного желания, и я чувствую, как в животе просыпаются бабочки.
Вдруг кто-то, проходя мимо, случайно задевает меня локтем и извиняется, но не успеваю я ответить, как Джош внезапно меня целует. Нежно, дразняще, так что внутри все трепещет.
— Я люблю тебя больше жизни… — шепчет мне на ухо Джош, и тут музыка набирает силу, и, кроме ее звуков, больше ничего не слышно. Я обнимаю Джоша за шею, склоняю голову ему на грудь, а его руки тем временем нежно скользят по моей талии. Мы неспешно покачиваемся в такт мелодии, и все, что мне так сильно хотелось рассказать, улетает куда-то далеко-далеко.
Вскоре начинается новая песня, более быстрая, попсовая. Теперь на танцполе мы не одни, к нам подтягиваются остальные, становится оживленно, тесно, а пол пульсирует басами. Обычно в этом баре не танцуют, но по четвергам делают исключение. Бодрая музыка для медленного танца уже не годится, и мы с Джошем отпускаем друг друга из объятий.
Неожиданно я оказываюсь в паре с каким-то незнакомцем. Он пожирает меня своими темными глазами и, сжав мне руку потной ладонью, хочет покружить меня так же, как Джош. К счастью, я почти сразу вновь оказываюсь в родных объятьях Джоша.
Вдруг через стеклянную крышу мы видим, как небо озаряется разветвленной молнией. Все разом ахают. Кажется, следом тут же хлынет дождь, однако не тут-то было. Ночь по-прежнему суха, только теперь заряжена электричеством.
Мы возвращаемся к нашему столику, а там нас уже ждут новые порции напитков. На лбу у Джоша поблескивает выступивший пот, а сам он смотрит на меня с довольной ухмылочкой, жадно глотая пиво.
— Ну что, попросим счет? — игриво спрашивает Джош.
— Нам даже еще еду не принесли!
— Если хочешь есть, можем в любой момент заказать фастфуд.
Поехать домой — там будут няня, собака, да и из-за детей придется вести себя тихо… Впрочем, можно поехать и куда-нибудь в другое место.
С такой же хитрой улыбочкой я отвечаю:
— Что ж, давай.
Как же мне хочется оказаться сейчас с Джошем наедине!
Джош оглядывается по сторонам, высматривая официанта.
— Ну привет, соседи! — вдруг раздается голос. Мы переводим взгляд в его сторону и видим улыбающуюся во весь рот Кейт. Их с Беа только что посадили за соседний столик.
— Вот это совпадение, да? — говорит Беа, беря в руки меню.
В ту же минуту официант приносит наш заказ и аккуратно расставляет тарелки рядом с приборами и бокалами. Мы с Джошем обмениваемся разочарованными взглядами — теперь уйти уже не получится.
По его предложению мы сдвигаем наши столики, чтобы сделать один большой на четверых. Страсть, конечно, сразу утихла, но не пропала, и томление, которое я испытываю, за какой-нибудь час никуда не денется.
Девочкам приносят напитки, и Кейт предлагает тост:
— За Беа!
У Беа сегодня день рождения — тридцать лет, — вот они и пришли отпраздновать. Мы дружно чокаемся, кто-то не рассчитывает силу, и липкий алкоголь проливается нам на руки. Все дружно хохочут, а Кейт, извиняясь, торопливо хватает салфетки.