На следующее утро он с первым поездом уехал в Орлеан. У него не хватило мужества воспользоваться Своей машиной. Он дремал, сидя в углу купе и чувствуя себя разбитой развалиной, с трудом продолжающей жить. В Орлеане он снял комнату в отеле напротив вокзала. Спустившись купить сигареты, он увидел первую машину беженцев: большой пыльный «бьюик», забитый узлами. Внутри спали женщины. Он посетил своего клиента, но разговор их вертелся главным образом вокруг войны. Во Дворце шептались, будто армия отошла назад. Ругали бельгийцев за панику. Флавье нравился Орлеан. Вечерами он гулял по набережной, глядя на ласточек. Радио гремело изо всех домов. А что происходило в Париже? Похоронили ли Мадлен? Уехал ли Гевиньи в Гавр? Флавье задавал себе вопросы с предосторожностями, будто приподнимал повязку, чтобы осмотреть рану. Да, он страдал по-прежнему. Отвратительные конвульсии сменялись глубокой печалью. По счастью, война отвлекала его от этих дум. Теперь он знал, что немцы приближаются. Каждый день все новые машины проезжали через город. Все провожали их молчаливыми взглядами, и сердце от этого сжималось. Машины становились все более грязными, пыльными. Люди боялись задавать вопросы. Повсюду Флавье сталкивался с неверием в собственные силы. У него самого больше не было их, чтобы вернуться.
Заметка в газете случайно попалась ему на глаза. Он безразлично просматривал прессу, прихлебывая кофе. И вдруг на четвертой странице увидел сообщение. Полиция провела следствие по делу о смерти Мадлен. Опрашивали Гевиньи. Это было так ошеломляюще, так невероятно после новостей на первых страницах и фотографий разрушенных городов, что он перечел заголовок. Никакого сомнения. Полиция отвергла мотив самоубийства. Вот для чего годилась она, чем занималась, когда толпы беженцев заполняли улицы. Но он-то хорошо знал, что Гевиньи невиновен. Как только ситуация улучшится, он пойдет и скажет им это. Теперь же поезда ходили очень плохо, с большими опозданиями. Протекали дни, и газеты набивали свои страницы описаниями боев. Уже не было известно, где находятся немцы, англичане, бельгийцы. Флавье все реже вспоминал Гевиньи, но, тем не менее, обещал себе при первой же возможности восстановить правду. Это решение немного вернуло ему утраченную веру в себя. Он попал на мессу в соборе в честь Жанны д’Арк и молился за Францию, за Мадлен, не делая различия между национальной катастрофой и своей. Франция была разбитой Мадлен, лежащей у подножья стены. Потом в один прекрасный день жители Орлеана в свою очередь также погрузили матрацы на автомобили. Клиент Флавье исчез.
– Поскольку вас здесь ничто не удерживает, – сказал он, – вам тоже лучше уехать на юг.
Флавье пытался дозвониться до Гевиньи во время вспышки храбрости, но никто ему не ответил. Вокзал Сен-Пьер был разрушен. Со смертной тоской в душе он влез в автобус, отправляющийся в Тулузу. Он не знал, что уезжает на четыре года.
Часть II
Глава 1
– Вдохните!.. Кашляните!.. Дышите!.. Хорошо! Я хочу послушать сердце… Задержите дыхание… Гм… Не очень прекрасно… Одевайтесь.
Врач смотрел на Флавье, который надел рубашку и теперь отвернулся, чтобы застегнуть брюки.
– Женаты?
– Нет, холостяк… Я вернулся из Африки.
– Были в плену?
– Нет, я уехал в сороковом. В тридцать восьмом меня забраковали из-за плеврита.
– Собираетесь жить в Париже?
– Пока не знаю. Я открыл адвокатскую контору в Дакаре, но, может быть, вернусь и в свою парижскую.
– Адвокат?
– Да. Только мое помещение занято, а найти что-нибудь…
Доктор наблюдал за Флавье, поглаживая свое ухо, а тот от смущения никак не мог завязать галстук.
– Вы пьете, верно?
Флавье пожал плечами.
– Неужели так заметно?
– Это ваше дело, – сказал врач.
– Да, мне случается выпить, – признался Флавье, – жизнь не очень-то сладка.
Врач сделал неопределенный жест рукой. Потом сел за письменный стол и взял ручку.
– Ваше общее состояние не так уж плохо, – сказал он, – но вы нуждаетесь в отдыхе. На вашем месте я поехал бы жить на юг… Ницца… Канны. Что касается навязчивых идей… здесь следует показаться специалисту. Я напишу вам направление к одному моему коллеге, доктору Балларду.
– А по-вашему, – пробормотал Флавье, – это серьезно?
– Повидайте Балларда.
Перо заскрипело по бумаге. Флавье достал из бумажника деньги.
– Пойдете в отдел снабжения, – сказал врач, продолжая писать, – и по этому удостоверению получите дополнительно мясо и жиры. Но больше всего вам нужны тепло и отдых. Избегайте волнений. Никакой корреспйнденции. Никакого чтения. Итого триста франков. Спасибо.