– Для простачков или не для простачков – это дела не меняет. Повторяю, вам я ничего не должен. К тому же вас разыскивает полиция, так что сматывайтесь, пока я не…
Он не успел закончить фразу, так как у меня перестали работать тормоза, которые до сих пор позволяли держать себя в руках. Я вскочил и нанес ему сокрушительный удар в челюсть, вложив в него всю свою обиду и негодование. Тот сбил его с ног. Он поднялся, бледный как мел, вытирая кровь с разбитых губ.
– Ошибаешься, Марсель, ты передо мною в неоплатном долгу. Или ты позабыл о пяти годах, проведенных мною в тюрьме, о потерянном звании врача? Если не назовешь имя человека, который за этим скрывается, пусть я буду платить, но ты получишь сполна за все и за всех…
На его лице появился панический страх, но он упрямо твердил:
– Говорю вам, я ничего не знаю. Убирайтесь немедленно, или я вызову полицию!
Конечно, ему кое-что было известно, но он не осмеливался говорить. У меня же перед глазами стояли только те пять лет в камере, перенесенные унижения, позор судебного разбирательства и все то, что я потерял. Это превратило меня в разъяренного зверя. Я набросился на него с такой злобой, что он практически не мог защищаться. И даже когда он упал на пол безвольной тряпкой, я продолжал его избивать.
– Ты все мне скажешь, или я убью тебя. Мне терять нечего, твоя смерть ничего не изменит!
Губы его были рассечены, один глаз заплыл, он тяжело дышал и наконец, не выдержав, прохрипел:
– Перестаньте, не надо… я все расскажу…
Я схватил его за шиворот и поднял, как мешок. Он шатался, но я все же отпустил его и отошел в сторону.
– Говори, мерзавец!
Он провел рукой по окровавленному лицу и прошептал:
– Ван Воорен…
Я чуть не подскочил, услышав это – признание.
Ван Воорен? Тот таинственный пациент, вызвавший меня на консультацию в Брюссель? И недоверчиво переспросил:
– Кто?
– Его фамилия Ван Воорен. Тогда в гараже он своего имени не назвал. Я случайно его увидал месяцев шесть назад. Он сделал вид, будто не узнал меня. Но мне было любопытно, я справился у ребят, и те сказали.
Фамилия Ван Воорен ни разу не фигурировала в газетах в связи с моим процессом, значит, Марсель мне не солгал.
Ван Воорен.
Прислонясь к стене, я вынул из кармана сигарету и закурил. Марсель же подошел к окну и начал хватать воздух широко раскрытым ртом.
– Тебе известен его адрес?
– Нет, но знаю другое. Если оставите меня в покое и не выдадите, тогда расскажу…
– Я бы и пальцем тебя не тронул, если бы ты не стал запираться!
Теперь он казался напуганным мальчишкой. Мне стало просто жаль его, и я самым миролюбивым тоном заговорил:
– Если скажешь, где его найти, ты меня больше никогда не увидишь. Даю тебе честное слово.
Он с сомнением посмотрел на меня, но в конце концов решился:
– Я и правда не знаю его адреса. Случайно натолкнулся на него, повторяю. Но мне доподлинно известно, что он имеет яхту «Кристобаль». Она частенько стоит в портах Лазурного берега. Последний раз я ее ви…
Он внезапно умолк, пристально всматриваясь в темноту за окном. Лицо его напряглось, в глазах появился ужас, и он, словно стараясь кого-то оттолкнуть, попятился назад и пронзительно крикнул:
– Нет!.. Нет!..
За окном раздались два глухих выстрела. Марсель пошатнулся, схватился руками за живот, медленно сполз на колени и наконец упал к моим ногам.
Даже не трогая его, я мог сказать, что он был убит.
Глава 8
Сверчок перестал стрекотать, и после грохота выстрелов и тупого, страшного звука падения тела вдруг воцарилась мертвая тишина. Прижавшись к стене возле самого окна, чтобы не стать второй мишенью для убийцы, я не мог разглядеть человека, который убрал сейчас Марселя.
Инстинкт самосохранения подсказал мне не высовывать носа из своего укрытия, чтобы не быть подстреленным, как кролик, и не дать возможности потом составить мизансцену так, будто Марсель и я убили друг друга. Ведь это как нельзя лучше устраивало всех.
После посещения Моники Вотье я даже почувствовал уважение к своим преследователям: они так ловко передергивали карты и путали следы, что подозрение всякий раз падало только на меня.
Я встал на четвереньки, дополз до торшера, нашел выключатель и погасил свет. Комната погрузилась в темноту. Я услышал, как за окном кто-то выругался, потом послышались шаги к входной двери.
Я бесшумно отворил створку окна, впустив лунный свет, и в дверном проеме показался силуэт высокого мужчины.
Я перелез через подоконник, стараясь двигаться как можно тише, скользнул вниз и побежал к деревянному забору, отчетливо белевшему в темноте. А когда перепрыгивал через него, возле моего уха просвистела пуля. Я свалился на мягкий слой хвойных иголок по другую сторону ограды, и еще две пули противно завизжали над моей головой.