— Это была досадная оплошность, не более. Всего-то было потеряно 22 человека, включая Пайна. Пайна мне жаль, потому что он был бы незаменим в Америке. Но ведь у меня осталось более сотни мужчин и женщин, ожидающих моих приказаний. И они их получат. Вест удрал, но ведь он не знает моих планов. Все документы в Кинаре уничтожены. Ты сама видишь, как я тщательно все продумал на случай опасности.
— Более сотни мужчин и два десятка женщин ожидают твоих распоряжений, — яростно повторила Джульетта. — Ты так считаешь? Все газеты полны описаний катастрофы. Все над тобой смеются. И твои собственные люди тоже читают новости. Как они будут доверять человеку, который допустил такой промах?
— Джульетта, — начал Карози. — Я не разрешаю…
— Слушай меня! — закричала она, глядя на него побелевшими от ярости глазами. — Позабудь, что ты всегда бываешь прав! Слушай меня! Мы с тобой знаем твоих людей. Это же дураки! Среди них нет ни одного, равного Пайну или Мейзи, которые никогда бы не изменили тебе. Большая часть из них жадные, жестокие, трусливые твари. Они боялись тебя до полусмерти, пока ты был силен, но теперь они боятся полицию в равной степени. Ты же сам внушал, что им нечего бояться властей, поскольку ты их защищаешь. Теперь все кончено, ясно? Ты отнял у них способность мыслить самостоятельно, они ровным счетом ничего не могут. Их действия обречены на неудачу.
— Но я же здесь! И я их проинструктирую, — сказал Карози.
— Как ты не понимаешь, что у них нет уже прежней веры в тебя. Я скажу тебе, что нужно делать. Уезжай!.. Оставь Европу… Откажись от своих планов! Только глупец может сейчас поверить в удачу.
— Это ты потеряла веру. И мне тебя жаль. Подохли два пса — и ты превратилась в безмозглую истеричку. Я невольно начинаю задавать себе вопрос, случилась ли эта перемена только благодаря этим собакам?
— Я их любила!
— Я допустил ошибку, разрешив тебе привязаться к животным. Мне не следовало позволять тебе любить ни одно живое существо. Ты меня разочаровала, Джульетта! Но мне не верится, что ты так ведешь себя из-за собак!.. Тут что-то другое! Ты прежде не относилась ни к одному человеку так, как к Весту… Ты с самого начала просила и заступалась за него… Ты беспокоилась, чтобы его не мучили, настаивала, чтобы я свободно с ним разговаривал… Ты не хотела, чтобы ему причиняли боль… Очень красивый мужчина. Да, Адонис!! Они его называют «Красавчиком». Первый мужчина, который заставил забиться твое сердце! Первый мужчина…
—Нет! — закричала она. — Неправда! Это ложь!
Карози схватил ее рукой за запястье, притянул к себе и заставил взглянуть в его холодные бесчувственные глаза.
— Скажи правду, — приказал он, начиная выворачивать ей руку. — Признавайся!
Солнце било ей в глаза, она изо всех сил старалась их не закрывать.
— Джульетта, скажи мне правду?!
И тогда она закричала, яростно и неистово:
— Да, да, да! Это правда! Ты пытался лишить меня всех человеческих чувств, уничтожить всякое проявление естественной привязанности, превратить в машину. В машину с жестоким мозгом и безупречным телом! Ты сделал меня безразличной к мужчинам, и однако мужчины смотрели на меня со страстью в глазах. Ты лишил меня возможности стать матерью! Ты убедился, что я никогда не познаю радости и горести подлинной любви! Но тут появился ОН! И я вас сравнивала. Я увидела человека, который может быть жестоким и ужасным, однако же оставаясь в душе добрым и мягким. Мне захотелось посмотреть, как ты будешь вести себя в его присутствии… Я слышала весь ваш разговор… Вест — человек, а ты…
Левая рука Карози потянулась к ее горлу. Она вздрогнула, но не пыталась убежать. Он сжал ее горло изо всех сил, она издала полузадушенный крик.
Лицо Джульетты покраснело, грудь вздымалась, когда она старалась выдохнуть, глаза стали закатываться.
Тогда Карози отпустил горло и отбросил ее в сторону.
Она была одна в своей комнате. На шее и руках виднелись багровые следы пальцев Карози. Джульетта сидела возле иллюминатора и не спускала глаз с бегущих волн.
Она пребывала здесь уже больше часа.
В коридоре послышались шаги, кто-то остановился возле ее двери. Она не подняла головы, даже когда дверь раскрылась.
Это был Карози.
Он вошел быстро, прикрыл за собой дверь, подошел к небольшому шкафчику и вынул из него бутылку виски. Потом снял с полки два хрустальных бокала и наполнил их до краев. Один из них он протянул Джульетте, она взяла его, не поднимая глаз на Карози.
— После наступления темноты мы встанем на якорь, — сказал Карози, — до этого у нас масса дел. Сегодня же необходимо разослать инструкции нашим агентам. Приготовь распоряжения и коды.
Джульетта медленно тянула свое виски.
— Прежде всего нужно будет увезти Мортимера Гранта и его друзей, прежде чем мы возьмем остальных, — продолжал Карози. — Если они не захотят подчиниться, их придется ликвидировать.
Джульетта сказала:
— Ты же обещал Гранту их не трогать. Раньше ты всегда держал слово.
— Сейчас положение изменилось. Давай не будем больше ссориться.
И он вышел из каюты.
18
Контрмеры
Роджер увидел свет в окнах своего дома на Белл-стрит еще издалека. Сержант-водитель выскочил из кабины, чтобы открыть ворота, потом сказал:
— Спокойной ночи, сэр!
Роджер его не слышал, так сильно колотилось его сердце. Дверь отворилась, на пороге появилась Джанет. Его жена, его любовь и жизнь!
— Я бы почувствовала себя самой счастливой женщиной в мире, если бы Чартворд велел тебе оставить в покое этого Карози, — говорила Джанет, когда они лежали рядом в постели. — Но, как мне кажется, с таким же успехом я могла бы попросить у него достать луну.
— Сомневаюсь, чтобы ты захотела уступить честь поимки Карози кому-то другому теперь, когда нам удалось спутать его карты.
— Не будь слишком самоуверенным, дорогой. Его голыми руками не возьмешь!
— Да, сейчас его сопротивление удесятерится, — согласился Роджер. — Но все же он многое потерял и потеряет еще больше.
Он много думал о Карози, не меньше и о Джульетте, но пока ничего не рассказывал Джанет о воспитаннице Карози.
Джанет заснула, а Роджер еще долго лежал с открытыми глазами.
Удивительно, как быстро жизнь приняла свое обычное течение. Завтрак, мальчишки, не помнящие себя от удовольствия, что их отец снова дома, поздравления и улыбки соседей, поцелуй Джанет, возможно, чуть более страстный.
Потом Ярд. Пожатия сотни рук, сотни голосов, желающих ему всяческих благ. Газеты, пестрящие его именем и фотографиями.
Чартворд был один у себя в кабинете. Роджеру было приготовлено кресло. Чартворд придвинул к нему свой серебряный портсигар.
— А теперь, Роджер, прошу подробности.
— Прежде всего я хочу доложить вам, какие приняты шаги в данный момент, — начал Роджер. — Вчера, до того, как сесть на пароход, я распорядился установить круглосуточное наблюдение за сэром Мортимером Грантом, Дейном, Раффети и Гаррисоном, потому что по моим расчетам, Карози попытается с ними разделаться. Все арестованные в Кинаре уже переправлены в Англию, их допрашивают. Я связался с нью-йоркским департаментом полиции и попросил их прислать сведения о Пайне. Его удалось выхватить из пламени, пока он мало что сказал, но мне думается, он расколется. Сейчас он и женщина по имени Мейзи в больнице. Она в тяжелом состоянии, но, видимо, выживет. Фингельтон приступил к своим обязанностям. Только вряд ли он осмелится еще раз заняться делами Карози.
— Таким образом, остается Майкл Грант.
— Я все еще не знаю, что нам с ним сделать, — признался Роджер. — Если поверить Джульетте, ему разрешили уехать вместе со своей Кристиной потому, что он помог Карози заманить меня в западню, как они полагают. Я разговаривал с Моррисоном, который подробно допрашивал молодого Гранта, но безрезультатно. За ним тоже установлено наблюдение. Не думаю, чтобы кто-нибудь из наших подопечных сумел улизнуть. Всюду, где только возможно, используются радиофицированные машины. И охота за самим Карози и его людьми сейчас стала задачей номер один. Мы проверили красный кружок-«пропуск», вроде бы он представляет собой опознавательный знак. Его имел человек, который получал право в любое время быть пропущенным к Карози.