– До свидания, – откликнулась я, удивляясь, что испытываю сожаление от его ухода.
– Дейна… – В дверях ректор остановился.
– Да?
– Какого цвета будет ваше платье на празднике?
Я моргнула. Вот уж какого вопроса не ожидала…
– Белое… наверное, – сказала я. – Я еще не купила.
И когда Кэдерн, кивнув, вышел, до меня дошло: у меня не было денег на платье. Вообще.
Проблема ограниченности денежных ресурсов с этого момента занимала меня постоянно. Проблем, собственно, было две: отсутствие вообще какого-либо платья и отсутствие денег на новое. Стипендия, выдаваемая первого числа каждого месяца, и то не покрыла бы расходы. Я смотрела на счастливых студентов, предвкушавших бал, на преподавателей, к концу семестра ослабивших контроль, и думала, что дела мои плохи.
А еще я постоянно думала о Кэдерне и, зная, к чему все идет, старалась загрузить себя работой. Увы, те деньги, что зарабатывала каллиграфией, я могла даже не откладывать – месяца два нужно, чтобы на приличное платье накопить. Естественно, с каждым днем, приближавшим меня к заветному празднику, я становилась все мрачнее и мрачнее, что не могла не заметить Эри. А я старалась избегать любых упоминаний о бале, отговариваясь то суевериями, то делами, то неважным самочувствием. Впрочем, через неделю после начала репетиций Эри все же отловила меня в обеденный перерыв, буквально силой усадила рядом с собой и начала допрос.
– Дейна, ты вообще пойдешь на этот бал? – Шепча так, что слышали все в округе, Эри заставляла меня чувствовать себя неловко.
– Пойду, Эри, – в сотый раз ответила я.
– Тогда почему ты не желаешь готовиться к нему вместе?
– Потому что я занята. Эри, у меня восемь баллов до отчисления. Я хожу буквально по канату, натянутому над пропастью. На это уходят все силы. А еще я репетирую и работаю у ректора. Ты же помнишь, что он заставил меня разбирать архив личных дел за последние сто лет?
Эри надулась:
– Да, но…
– Я бы рада со всеми вами гулять, болтать, веселиться, но у меня слишком много дел.
– Ты даже не купила себе платье! – Эри бросила последний аргумент.
– Купила, – слова вырвались у меня прежде, чем я их обдумала, – просто его не привезли.
– Да? – Эри с сомнением посмотрела на меня. – Ладно, Дейна. Считай, что убедила. Но я за тобой слежу, имей в виду. Не смей ударяться в панику, ты прекрасно играешь.
Я демонстративно закатила глаза. Эри, оказывается, подумала, что я нервничаю накануне выступления и собираюсь позорно сбежать. Что ж, об этом она могла не беспокоиться. Сбегать я уж точно не собиралась, а платье… без платья можно и обойтись.
После обеда я должна была идти к ректору и снова заниматься личными делами.
Его помощница Майна была, как всегда, неизменно вежлива, но я заметила, что почему-то ей не нравлюсь. Она то и дело поджимала губы, пока открывала шкаф с делами, и бросала на меня непонятные взгляды. Вздохнув, я взяла пачку дел и уселась прямо на полу кабинета. Майна демонстративно встала в дверях. Этот ритуал повторялся уже в прошлую субботу, а потому я даже не стала ее ни о чем спрашивать. Через пару минут она ушла, но дверь все же не закрыла.
Работа была скучной, однообразной и пыльной. Я то и дело чихала, открывая папки столетней давности, которые едва не рассыпались на глазах. Просматривала дела, находила те, что были в совсем ужасном состоянии, делала копии, сортировала по годам, постепенно создавая упорядоченный и удобный каталог.
Мое внимание привлекла папка, почему-то находившаяся в стопке девяностолетней давности. Папка была не старой, очень аккуратной и довольно толстой. С нехорошим чувством я открыла ее и едва не вскрикнула.
Иллария Тогин, тысяча триста восьмидесятого года рождения, тысяча четыреста десятого года смерти. Тридцать лет ей было. На портрете – красивая молодая рыжеволосая девушка с обаятельной улыбкой и шальными зелеными глазами. Настоящая ведьма. Лучшая студентка по итогам всех пяти лет обучения, победительница множества олимпиад и конкурсов, певица, занимала первые места на конкурсах красоты, занималась благотворительностью. Список ее наград и грамот можно было продолжать бесконечно, папка была настолько толстой, что едва завязывалась. Я смотрела на это лицо, которое не видела ни разу в своей жизни, и не могла оторвать взгляда.
Иллария…
Так вот как выглядела императрица, умершая девятнадцать лет назад. Умершая при родах, так и не увидевшая своего третьего ребенка.
Так выглядела мама.
Из кабинета ректора я вышла на неверных ногах. Петляя, прошла через библиотеку, столовую, открытый мост, соединявший практический и лекционный корпуса. Остановилась только у фонтана и осмелилась достать газетную вырезку, которую стащила из папки Илларии Тогин.