– Зачем она тебе?
– В лотерею выиграла. Тебе-то какое дело?
– Сделаю за сотню.
– Получишь пятьдесят. Это самые легкие деньги в твоей жизни.
– Не сопи. Некоторые парни кончают, просто посмотрев на меня.
– Конечно.
Я смотрю, как девица удаляется. Она еще даже не научилась ходить, как женщина. Или это профессиональная походка?
Фонари оживают, загораясь фиолетовым светом. Я занимаю столик в кофейне на углу – оживленном заведении, торгующем кофе на вынос и домашним супом. Столики обслуживают чешские девушки с ужасным акцентом и в обтягивающих топах. Я гожусь им в деды, но меня это не особенно смущает. Одна из них приносит мне кофе и непропеченную булочку.
Везде полно сутенеров и девушек, подсчитывающих прибыль – плату за грех. Некоторые из них с подозрением смотрят на меня, сидя прямо, как члены муниципалитета.
В реальной жизни сутенеры выглядят совсем не так, как в кино. Это не мачо, одетые в элегантные кожаные пальто и увешанные золотыми украшениями. Большинство из них – наркодилеры и парни этих проституток, готовые подставить и собственный зад, если найдется желающий заплатить за это.
Малютка со стрижкой паж возвращается. Смотрит на суп, дымящийся в котле. Я заказываю ей тарелку. Темнокожая девушка постарше нервно поглядывает в окно. На ней микроскопическая юбка и высокие сапоги. Волосы заплетены в косички, уходящие назад со лба и обнажающие полоски кожи на голове.
– Она говорит, что знает Терезу.
– Как ее зовут?
– Бриттани.
– Почему она не заходит?
– Боится, что за ней следит ее сутенер. Он не любит, когда она отлынивает от работы. Где мои деньги?
Она протягивает руку, чтобы выхватить их у меня. Я прижимаю ее руку к столу, переворачиваю и поднимаю рукав. У нее бледная чистая кожа.
– Не употребляю, – фырчит она.
– Молодец. Иди-ка домой.
– Домой? Видели бы вы, где я живу.
Бриттани разговаривает со мной на улице. У нее словно какой-то зуд – она ни секунды не может постоять на месте. Ее челюсть непрерывно двигается, пережевывая жвачку, и говорит девица со всхлипываниями:
– Что натворила Тереза?
– Ничего, я просто хочу с ней поговорить.
Бриттани оглядывает улицу, пытаясь решить, стоит ли мне верить. Наконец, она сдается перед собственным безразличием и двадцатифунтовой купюрой.
– Она живет в высотке возле Финсбери-парка. У нее теперь ребенок.
– Она еще работает?
– Только постоянные клиенты.
Спустя пятнадцать минут я поднимаюсь на четырнадцатый этаж по лестнице, поскольку лифт не работает. На площадках смешиваются запахи разных кухонь, шумы телевизоров и домашних споров.
Видимо, Тереза кого-то ждет, потому что широко распахивает дверь. На ней только заячьи уши.
– Черт! Кто вы такой?
– Серый волк.
Она смотрит мимо меня на площадку, потом снова на меня. Наконец, до нее доходит.
– О нет!
Тереза отступает от двери и накидывает на плечи халат, а я прохожу за ней в квартиру. По полу гостиной раскиданы детские игрушки, тихо бормочет телевизор. Дверь спальни закрыта.
– Ты меня помнишь?
– Да. – Она отбрасывает волосы за плечи и зажигает сигарету.
– Я ищу Джерри Брандта.
– Вы его искали три года назад.
– Я очень терпелив.
Она бросает взгляд на настенные часы в форме ананаса.
– Слушайте, ко мне должны прийти. Это мой лучший клиент. Если он вас здесь застанет, то больше не вернется.
– Он женат?
– Как и все лучшие клиенты.
Я отталкиваю детский манеж и сажусь на диван-кровать.
– Так что насчет Джерри.
– Я его не видела.
– Может, он прячется в спальне.
– Пожалуйста, не будите ребенка.
Она весьма миловидна, если не считать искривленного носа и синяков под глазами.
– Джерри сбежал от меня три года назад. Я думала, что он умер, как вдруг он снова объявился этим летом, весь из себя загорелый, и давай заливать о том, что у него бар в Таиланде.
– Бар?
– Да. У него были паспорт и права на другое имя. Я решила, что он их стянул.
– А ты помнишь имя?
– Питер Брэнниган.
– Почему он вернулся?
– Без понятия. Сказал, что скоро получит большие деньги.
– Когда ты его видела в последний раз?
– Три дня назад – вечером в понедельник. – Потушив сигарету, она тут же закуривает следующую. – Он ворвался ко мне, весь в поту, орал. И был страшно напуган. Я никогда не видела, чтобы кто-то был так напуган. Его словно сам дьявол преследовал.
Видимо, это было после того, как он покалечил Али. Я помню ужас на его лице, когда он сбежал. Он думал, наверное, что я пришел его убить.
Тереза вытирает помаду с уголка губ.
– Ему нужны были деньги. Сказал, что должен убраться из страны. Говорю вам, он свихнулся. Я разрешила ему остаться, но, как только он уснул, взяла нож и положила вот сюда. – Она показывает на грудь, ее ноздри раздуваются. – Утром я велела ему убираться. Если он вернется, я его убью.
– И это было утром во вторник?
– Да.
– А ты знаешь, куда он пошел?
– Нет. И знать не хочу. Он сумасшедший.
Она комкает в руке пачку сигарет. Взгляд ее блестящих глаз перебегает по игрушкам в комнате, потом останавливается на мне.
– Мне здесь хорошо. И мне не нужен ни Гусеница, ни Питер Брэнниган, ни как он там еще себя называет.
Три часа назад пробило полночь. Настольная лампа в кабинете Джо отбрасывает круг света, резкого посредине и более мягкого по краям. Мои глаза так слезятся, что я могу смотреть только в тень.
В девять я заказал пиццу, в одиннадцать принесли кофе. Все добровольцы разошлись по домам, кроме Джо и Рэйчел, которые еще вовсю работают. Большая доска объявлений в приемной сплошь покрыта записками с номерами телефонов и сообщениями. Рядом, под подоконником, стоят один на другом пять ящиков с картотекой, образуя своеобразную подставку для остатков пиццы и бутылок с водой.
Рэйчел еще говорит по телефону:
– Здравствуйте, это больница Святой Екатерины? Извините, что так поздно. Я ищу подругу, она пропала. Ее зовут Кирстен Фицрой. Ей тридцать пять лет, у нее русые волосы, зеленые глаза, на шее родимое пятно. – Рэйчел ждет. – Да? Она не у вас, но, может, она обращалась за помощью на прошлой неделе? У вас же есть регистратура. Вы можете посмотреть свои записи? Да, я понимаю, что уже поздно, но это очень важно. – Она не хочет сдаваться. – На самом деле она мне не подруга, а сестра. Родители ужасно волнуются. Мы боимся, что она могла что-то с собой сделать… – Она ждет снова. – Никаких записей? Хорошо. Спасибо. Извините, что побеспокоила.
Мы здорово поработали. Роджер с Дикко совершили волшебное путешествие по низам Лондона, посещая пабы, нелегальные игорные дома и стрип-клубы в поисках Джерри. Тем временем Маргарет выказала себя прекрасным специалистом по работе с авиалиниями, паромными и железнодорожными службами. Пока у нас нет оснований полагать, что Кирстен покинула страну на регулярном транспорте.
В центральных больницах и двадцати четырех клиниках Лондона нет записей о женщине с огнестрельным ранением, обратившейся в первую неделю после передачи выкупа. Мы начали обзванивать частных врачей и хосписы.
Теперь мы знаем о Кирстен больше, чем шесть часов назад. Она родилась в Эксетере[104] в 1972 году в семье почтальона и учительницы. Два ее брата до сих пор живут в Девоне. В 1984 году она получила стипендию на обучение в школе для девочек «Шерборн» в Дорсете[105]. Прекрасно проявила себя, занимаясь историей и искусствами. Одна из ее скульптур была выставлена на летней экспозиции в Королевской академии в Лондоне. В последний год обучения она покинула школу при туманных обстоятельствах вместе с двумя другими ученицами. Ходили слухи о наркотиках, но никаких официальных заявлений не поступало.
Через год Кирстен получила аттестат и поступила в университет Бристоля, на отделение истории искусств. После нескольких неудачных попыток получила диплом с отличием в 1995-м. В том же году в «Татлере» появилась фотография: она была запечатлена на матче по поло в Виндзоре вместе с сыном министра Саудовской Аравии. Потом она исчезла и снова появилась только восемь лет назад в качестве менеджера агентства по найму.