— И в ваших Леонора?
Она опустила свою голову, не давая ответа.
— Скажите, в чем же меня обвиняют? — спросил я.
— Я хочу, — ответила она, — Роланд, прежде чем услышу от вас первое слово оправдания, сказать вам, что я никогда не верила, чтобы вы были так виновны. Я слишком хорошо вас знала, чтобы поверить, что вы могли совершить такие поступки при таких обстоятельства, как вас обвиняют. Это не в вашем характере.
— Благодарю вас, Леонора! — сказал я. Вы теперь такая же, какою были и раньше: то есть, самая прекрасная и самая благородная девушка во всем свете.
— Не говорите этого, Роланд! Ничто кроме ваших собственных слов не могло бы изменить мое положение о вас, которое составлялось в продолжение многих лет, когда мы оба были еще детьми. Я скажу вам, почему моя мать так относится теперь к вам. Когда мой отец умер в Новом Орлеане, мистер Адкинс привел обратно корабль, и вы не возвратились на нем. Мы были этим очень удивлены и спросили мистера Адкинса о причине, почему он не привез вас домой. Он сначала не мог дать удовлетворительного объяснения, но когда мы стали настаивать, он объяснил. Он сказал нам, что вы не только пренебрегли своими обязанностями и доставили много горя моему отцу, когда он находился на смертном одре, но, узнав, что нет никакой надежды на его выздоровление, вы стали обращаться с ним, как с человеком, не имеющим уже для вас никакой цены. Он рассказал, что вы еще прежде смерти моего отца убежали с корабля, и никакие его просьбы не могли убедить вас остаться с ним. Это не могло быть правдой, я знала, что вы не могли сделать. Но моя мать думает, что в обвинениях, возводимых на вас мистером Адкинсом, есть частица правды, и она вам никогда этого не простит. Ваш обвинитель утверждает также, что, когда вы оставили корабль, то захватили часть чужих вещей, но это он сказал несколько месяцев спустя, когда и самая мысль о вашем возвращении сюда стала казаться невозможной.
— Где же теперь мистер Адкинс? — спросил я.
— Он в настоящее время в плавании, на пути из Нового Орлеана, на «Леоноре». Он овладел доверием моей матери и служит у нас капитаном «Леоноры». Недавно он сделался мне окончательно противен, когда объяснился мне в любви. Это было уже слишком! Моя мать, я боюсь, слишком уж доверяет всему, что он говорит. Она очень благодарна ему за его внимание к моему отцу перед его смертью и за те заботы, которые он проявляет о нашем благополучии. В последнее время его обращение сильно изменилось. Он держит себя так, как будто он уже член нашей семьи и собственник корабля. Я думаю, что он в самом непродолжительном времени, через несколько дней, прибудет в Ливерпуль.
— Я хотел бы, чтобы он был в Ливерпуле теперь, — сказал я. — Когда он приедет, я заставлю его признаться, что он лжец, Леонора! Никто никогда не относился ко мне с большою добротою, чем ваш отец и ваша мать. И не в моем характере платить им за это неблагодарностью и подлостью! Корабль вашего отца был моим домом; я не оставил этого дома без достаточных причин. Меня прогнал с корабля сам этот негодяй, который же меня и обвинил. Я останусь в Ливерпуле до его возвращения и когда я обличу его и докажу, насколько я ценил вашу дружбу, я снова уйду с чистым сердцем и полным сознанием своей правоты!
Расставаясь, я просил Леонору передать матери, что не потревожу ее больше своим посещением до приезда мистера Адкинса и тогда только явлюсь, чтобы доказать, что я не был виновным в тех преступлениях, которые возводит на меня этот человек.
На этом моя беседа с Леонорой закончилась.
6. ВСТРЕЧА С ТРУСОМ
Вскоре я получил ответ от двух шорных мастеров, которые знали мистера Лири. Мне сообщили, что Лири действительно жил в Ливерпуле, но года три или четыре тому назад уехал Австралию. Я отправился по адресам и лично расспросил обо всем шорников, чтобы найти какие-нибудь следы моей матери.
Мистер Лири уехал в Австралию один, но в скором времени в Ливерпуль приехала какая-то женщина, по-видимому, его жена, и все о нем разузнала. Без сомнения, это была моя мать. Но где она теперь и как жила в продолжении этих пяти лет? Все это было покрыто мрамором, рассеять который мне не удалось, несмотря на все мои старания. Я остановился на самом вероятном предположении, что она вслед за мастером Лири отправились в Австралию, и, следовательно, для розысков мне придется, в конце концов, ехать в Австралию самому.