Мейсен отворил дверь, и Адкинс с опущенной головой вышел.
После его ухода миссис Хайленд заговорила первая. Она сказала:
- О вас, мистер Вильтон, и о вас, мистер Мейсен, я часто слышала от моего покойного мужа самые лучшие отзывы, и я не имею причин не верить этим отзывам. С вами, Роланд, - продолжала она, посмотрев на меня взглядом, напомнившим мне нашу старую дружбу, - с вами я знакома много лет. Главная причина моего сомнения относительно вашей честности и благодарности была следующая. Я думала, что благодаря нашему отношению к вам, которое было вам хорошо известно, вы должны были после смерти моего мужа вернуться к нам. Вы этого не сделали, и факты, как вы видите, были сильно против вас. Теперь факты доказывают, что я была обманута Адкинсом, но тогда я не знала правды. Кроме того, я не знала об отношении Адкинса к вам и не могла себе представить причины, по которой он клеветал на вас. Об Адкинсе я не знала ничего дурного. Он пользовался полным доверием моего покойного мужа, который отзывался об Адкинсе всегда хорошо.
Вильтон и Мейсен уверили миссис Хайленд, что оба они действовали под влиянием чувства долга и в память о ее муже.
Вскоре после этого мы ушли. Прощаясь, миссис Хайленд первый раз после моего возвращения подала мне руку и пригласила меня прийти на следующий день. Леонора ничего не сказала, но я видел по ее прелестному лицу, что мой приход будет ей приятен.
Адкинс после всех разоблачений скрылся, опасаясь, что все мошенничества раскрыты и не желая подвергаться за это законной ответственности. Наша старая дружба с миссис Хайленд и Леонорой возобновилась. Я каждый день посещал их дом и с каждым разом все более и более влюблялся в Леонору. Но на что я мог надеяться? Я не имел ни состояния, ни положения в обществе. Я был бездомным бродягой. Кроме того, меня терзала мысль о матери, брате и сестре. Я до сих пор ничего не сделал, чтобы освободить их от мистера Лири. Даже больше того, я потерял их совершенно из виду и не знал, где они находятся. Меня мучили угрызения совести. Но расстаться сразу с Ливерпулем я не мог. Одна мысль о том, что я не буду видеть Леоноры, делала меня несчастным. Но, увы, мой кошелек истощался, и я, наконец, принял решение отправиться в Америку, составить себе там состояние и найти своих близких. В один прекрасный день я сообщил Леоноре о своем решении.
- Я не буду пытаться удерживать вас, Роланд, - ответила она мне, - но не покидайте нас навсегда. Возвращайтесь к нам. Вы всегда найдете здесь людей, которые вас любят. Я буду молиться, чтобы с вами не случилось никакой беды, и чтобы вы поскорее вернулись к нам.
Через несколько дней я уехал. Воспоминание о последних словах Леоноры вселяло в мою душу надежду и освещало меня в мрачные часы моей последующей жизни.
8. НЕУДАЧНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Я снова поплыл в Новый Орлеан - опять, как три года тому назад, почти без копейки денег. По дороге в Америку и в Новом Орлеане я видел множество людей, устремляющихся в Калифорнию искать золото. Многочисленные примеры быстрого обогащения искателей золота подействовали на меня возбуждающе. Я решил тоже попытать счастья и отправиться в Калифорнию. Но у меня не было денег даже на дорогу. В это время набирались волонтеры для охраны поселенцев в Калифорнии от набегов индейцев. Я опять поступил в волонтеры. Наш отряд был назначен в пограничный форт Ливенворс. Но на этот раз я недолго пробыл на военной службе. В одну темную ночь, будучи послан проверить сторожевые посты, обратно в отряд не возвратился - дезертировал. Дорогой я встретился с семейством переселенца Джонсона, подружился с ним, и мы с его сыном, молодым Джонсоном, отправились в Калифорнию.
Мы пошли по направлению к Юбе. Прибыв туда и осмотревшись день или два, мы вступили в товарищество с двумя другими золотоискателями и начали разрабатывать прииск, находящийся на берегу реки.
Мы прибыли в удачное время - летом 1849 года, когда каждый диггер зарабатывал хорошо. Наше товарищество, проработав 4 недели, имело уже порядочно золота. Никогда мое будущее не казалось мне таким блестящим. Никогда Леонора не казалась мне такой близкой.
Зимою работа на Юбе прекращалась, так как вода подымалась слишком высоко, и работать было невозможно. К нам присоединилось еще трое человек, и мы решили, не бросая наших приисков на Юбе, искать новые, чтобы можно было работать целый год.
Один из наших новых товарищей сказал нам, что он знает такие прииски в 40 милях от Юбы и обещал указать их. Он побывал там раньше во время одной охотничьей экспедиции.
Предложение было принято, и меня выбрали сопровождать его в новой экспедиции в те места. Мы запаслись провизией, взяли с собой необходимые инструменты и тронулись в путь. Караван наш состоял из трех мулов. На одном из них был сложен багаж, а на двух других мы ехали сами.
О своем спутнике я знал только, что его зовут Хирам. Но вскоре я пришел к убеждению, что более неприятного компаньона мне не приходилось встречать. Он был крайне малообщителен, часами не произносил ни одного слова. Когда же я обращался к нему с каким-нибудь вопросом, то он отвечал мне таким тоном, что пропадала всякая охота пытаться с ним разговаривать.
Дорога была очень трудна, и мы продвигались вперед очень медленно, а так как нам приходилось постоянно уклоняться от прямого направления, то путь наш значительно увеличивался. В первые два дня мы прошли не более 15 миль. На третий день, вечером, нам пришлось переходить вброд поток. При переходе мул, несший наш багаж, запутался в ветвях упавшего дерева. Пытаясь освободить мула, Хирам упал в воду между ветвями дерева и получил довольно серьезные ушибы. На ночь мы расположились недалеко от места нашего перехода через поток. Проснувшись перед рассветом, я пошел к своему мулу и хотел отвести его в другое место на свежую траву. Вдруг животное внезапно чего-то испугалось и бросилось бежать, вырвав из моих рук лассо с такою силою, что не только была сорвана кожа с моих пальцев, но один или два из них даже были повреждены до самой кости.
Мул, почувствовал себя на свободе, несся во всю прыть. Два остальных мула, увидев своего товарища на свободе, также оборвали привязи и последовали за ним. Со своими больными руками я один ничего не мог сделать и, вернувшись, сообщил Хираму о случившимся.