Она поймала на себе недоуменный взгляд Глории. Очнувшись, Белл растянула губы в улыбке и коротко сказала:
– Вспомнила кое-что.
– А я не предаюсь воспоминаниям. Сделала это своим правилом. Жизнь дана для наслаждений, чем я и намерена заниматься.
Белл коротко рассмеялась. Лицо ее вновь сделалось серьезным.
– Что случилось с вашим мужем?
– Кто сказал, что я помню?
– Но вы же знаете?
– Как я вам уже говорила… – Глория залилась смехом. Ее глаза озорно блеснули. – Заключаю с вами сделку. Обещайте, что придете в клуб на вечеринку, а я обещаю рассказать вам свою омерзительную историю.
– Разве я могу отказаться? – Белл тоже засмеялась.
После выступления, вернувшись к себе, Белл продолжала думать об отце. Ей вспомнился эпизод из детства… Она подошла к двери отцовского кабинета и уже собиралась постучаться, когда изнутри послышались голоса родителей. Оба говорили громче обычного. Белл застыла, вслушиваясь в спор.
– Что такое эмоции? – услышала она голос отца. – Не что иное, как порождение твоих мыслей. У тебя нет никаких причин настолько терять самообладание.
После этого ее мать, должно быть, бросила на пол какой-то тяжелый предмет. Белл услышала, как предмет шумно ударился о паркет и разбился. Следом послышались материнские всхлипывания.
Отец продолжал, еще более повысив голос:
– Диана, это не более чем продукт твоего ума. Почему ты не понимаешь простых вещей?
Белл не считала эти слова проявлением отцовского жестокосердия. Просто у него был такой способ общения с миром.
Воспоминание погасло. Белл переоделась в просторную ночную сорочку фасона «либерти» и собралась лечь спать. Ребекка по-прежнему отсутствовала. Последний раз Белл видела соседку в баре, вместе с одним музыкантом из оркестра. Вопреки решению больше не заглядывать в вырезки она воспользовалась тем, что была в комнате одна. Белл открыла записную книжку, газетная полоска выпорхнула. Девушка на лету поймала вырезку и принялась читать заметку все из той же «Рангун пост».
«Рангун пост», 15 января 1911 года
ИСТОРИЯ С ПРОПАВШИМ МЛАДЕНЦЕМ ПРОДОЛЖАЕТСЯ. МАТЕРИ ПРЕДЪЯВЛЕНЫ ОБВИНЕНИЯ
Сообщаем читателям о беспрецедентном шаге властей. Миссис Диана Хэттон была доставлена в отделение полиции для допроса об обстоятельствах исчезновения ее новорожденной дочери Эльвиры. По сообщению, полученному нашим корреспондентом из конфиденциального источника, незадолго до исчезновения ребенка миссис Хэттон вела себя подозрительно. Мы располагаем данными, что вскоре ей будет предъявлено обвинение в убийстве. В ближайшее время мы наверняка узнаем новые подробности, и «Рангун пост» сообщит вам о них раньше других газет.
И зачем только она нашла эти проклятые вырезки? Зачем привезла их сюда? Думать о том, почему родители скрывали случившееся, Белл не хотелось. Задуматься, как потеря подействовала на мать, она попросту не решалась. Духу не хватало. Если это сделать, придется пересматривать все свое детство. Белл покачала головой. Не стоит ворошить прошлое. Она приехала в Рангун с одной целью: петь. Естественно, ей было любопытно. Да и кого бы не охватило любопытство? Но копаться в прошлом она не собиралась. Как сказал Эдвард, мир у нее в руках, и она не упустит возможности воспользоваться этим сполна.
Глава 8
Когда мне предъявили обвинение, мой мир раскололся, словно под ударом топора. Меня расспрашивали о пожаре. В тот день собиралась гроза. Я уснула в летнем домике в глубине сада. Уж не знаю, какое лекарство дал мне наш доктор Роджер, муж Симоны, но оно оказалось сильным, и я уснула. Должно быть, я случайно опрокинула масляную лампу. Как – понятия не имею. Но помню, я проснулась и, ощущая сонливость, уснула опять. Может, прежде чем снова лечь, я вставала? Может, я тогда опрокинула лампу? Не помню. Зато я хорошо помню дым и то, как Дуглас вытаскивал меня наружу. Потом мне говорили, что он успел вовремя.
После этого Симона сидела со мной.
Пожар случился по моей вине. Полиция убеждена, что я намеренно подожгла летний домик, дабы скрыть мертвое тело моей несчастной малышки. До этого полицейские, конечно же, обыскали домик, но полы не вскрывали. Постройка сгорела дотла, и искать что-либо на пепелище было бесполезно.
Мне без конца задавали одни и те же вопросы.
– Замечали ли вы нечто странное в тот день, когда, по вашим словам, вы обнаружили, что коляска пуста? – допытывался остроглазый лысый полицейский.
Я покачала головой:
– Я уже говорила вам, что нет.
Я смотрела в его глаза, безуспешно надеясь найти там хотя бы каплю сострадания, но видела лишь заученное бесстрастие, за которым он маскировал свои истинные мысли обо мне.