Я киваю, успев краем глаза уловить его лукаво взлетевшую бровь.
— Я тоже специализировалась на биологии. Биология человека, подготовка к медицинской школе.
— Биология и история. Двойная специализация. Хотя с историей я дружу меньше. Моя специальность — неврология.
— Вау! Так ты уже закончил медицинский колледж?! Сколько ж тебе лет? Для доктора ты слишком молодо выглядишь.
— У меня тридцать. Я уже год как закончил интернатуру, но в медицине работаю гораздо дольше.
— Интересно.
«У меня тридцать». Ему что, тридцать лет? Я возвращаюсь к поиску зацепок (криптексов, шифров, головоломок, ребусов, закодированных букв, пещерных рисунков или что там еще найдется). Себ, кажется, предан Анжеле и готов сделать все возможное, чтобы узнать, что с ней случилось. Это впечатляет. Анжела раньше предпочитала сильных мужчин, но теперь, похоже, ей больше нравится мой тип — высокомерный ботаник.
Правда, они всегда выбирали ее. Без вариантов. Когда нам было пятнадцать, я прочитала в каком-то журнале, что уверенность в себе привлекает мальчиков, и пригласила в кино своего одноклассника, отличника Эштона Уилана. Он сначала ответил согласием, но поняв, что я не Анжела, сказал, что ему в подружки надо бы кого-нибудь уровнем повыше. Если учесть, что моя оценка по биологии была несколько выше, чем его, речь шла явно не об интеллекте. Ему нужна была этакая мисс Обаяние. Другая двойняшка. С которой весело.
Даже в тот последний Новый год, который мы с Анжелой справляли вместе, мы умудрились поссориться из-за парня. Тедди Нгуен, изучавший генетику и живший в комнате общежития прямо подо мной, несколько раз приглашал меня на свидание, но я была так занята подготовкой к экзаменам за первый семестр, что просто не оставалось времени.
Я помогла Анжеле подготовиться к экзамену по средневековой медицине, а потом пригласила Тедди на ее вечеринку, и они всю ночь флиртовали с бокалами пунша в руках. Потом Анжела клялась, что всего лишь изображала радушную хозяйку, но я-то знала, что она обожает брать то, что нравится мне. Еще с тех пор, когда мы были детьми.
— Слушай, Себ. Это ведь все какие-то старые курсовики и прочая ерунда. Там где-то есть ее ежедневник. Может, лучше его почитаем?
— Но под кроватью полно еще и других папок. Мне кажется, их тоже надо просмотреть.
Я достаю из коробки папку, озаглавленную «Документы Сорбонны». Маленькие прямоугольные квитанции и чеки прикреплены степлером к большим листам, усыпанным цифрами. Тут же куча каких-то оплаченных счетов, перечеркнутых крест-накрест цветной ручкой.
— Ну нет! — громко говорю я. — Это не дело. Сначала мне нужно собрать все ее вещи, упаковать то, что я отправлю в Америку, а остальное отдать на благотворительность. — В стрессовых ситуациях моя способность мыслить рационально усиливается. Оглядывая комнату, заваленную бумагами, одеждой и коробками, я чувствую близость приступа аллергии.
Себ захлопывает очередную папку и бросает ее обратно в коробку. Она приземляется туда с драматическим шлепком.
— Ну что ж, положимся на сверхспособности близнецов.
— Что-что?
— Сверхспособности близнецов. Анжела говорила. Вы разве не связаны — как это? — ментально! Наукой ведьуже давно доказано, что близнецы, особенно в детстве, могут ощущать дискомфорт, если одному из них грозит опасность. Для этого им даже не надо видеть или слышать друг друга.
— Шутишь, да?
Он улыбается так, словно я только что усомнилась в существовании силы тяжести.
— Эта способность заключена где-то в коре головного мозга, в области, которая контролирует эмпатию, где-то в районе базальных ганглий, примерно там же, где формируется интуиция. С близнецами вообще связано много странного. Хотя, наверное, тебе сейчас трудно говорить об этом.
— Ну… Не знаю… Ничего трудного в этом для меня сейчас нет.
— Наука зашла в тупик, — продолжает он, рассеянно поглаживая татуировку на щиколотке. — Впрочем, наука постоянно в тупике, пока не случится прорыв. Земля считалась плоской, пока кто-то не доказал, что она круглая… В периодической таблице сначала было шестьдесят химических элементов, а потом оказалось, что их вдвое больше… — Он делает паузу, ожидая возражений. — Мы постоянно стоим в одном шаге от разгадки последних тайн этого мира. Но на смену разгаданным тайнам тут же появляются новые.
Я согласно киваю.
— Давай посмотрим ее ежедневник.
Пока я просматриваю эссе о глобализации, Себ задумчиво стоит рядом. Он, несомненно, очень умен. И, конечно же, должен был разделять «хипповское» мировоззрение Анжелы, если она так долго терпела его рядом с собой. Сверхспособности близнецов, блин…