Я подхожу к квартире Ману. Кровь пульсирует в висках.
— Bonjour? — Я стучу костяшками пальцев по двери. Она распахивается.
— Эммануэль?
В передней уютно и чисто. Туфли аккуратно выстроены в ряд перед дверью, скромная тахта накрыта оранжевым вязаным пледом. Журналы на столике сложены ровной стопкой. Как будто здесь живет женщина средних лет, а не студентка университета. Я закрываю за собой дверь. Замок болтается на одном гвозде, как будто дверь выбили ногой снаружи.
В нос ударяет вонь, от которой к горлу подступает тошнота. Похоже, что протухла какая-то еда. В раковину свалены немытые тарелки. На кухню заходить не хочется, и я иду в другую сторону. Спальня напоминает квартиру в Сан-Франциско — не больше коробки из-под обуви. Все стены увешаны фотографиями. На них — молодая полноватая женщина с волнами вьющихся волос, прямым носом и маленьким подбородком. На одних она улыбается в объектив, на других кривляется с подружками, радуясь жизни, на третьих — погружена в свои мысли. На почетном месте, перед кроватью, застеленной едва ли не с армейской аккуратностью, профессиональные фотографии на фоне пейзажей пустыни. Видимо, хозяйка любовалась ими перед тем, как заснуть.
Я осматриваю спальню в поисках признаков того, что Ману жива и невредима. Вдруг найдется вчерашний чек из ресторана или магазина. Хоть какой-нибудь намек на то, что Анжела не причастна к ее исчезновению, чтобы рассеять подозрения инспектора Валентина.
На прикроватном столике стоит лакированная деревянная рамка с фотографией Эммануэль и какого-то довольно симпатичного мужчины. Они ласково прижимаются друг к другу щеками, солнце освещает их счастливые лица. Подбородок мужчины покрывает небольшая щетина, у него серо-зеленые глаза и ямочки на обеих щеках, над одним глазом нависает завиток черных волос. Я беру рамку в руки, чтобы рассмотреть фото поближе. Конечно же, это тот же самый парень, что и на фотографии с Анжелой. На той, которую я нашла в коробке под кроватью Анжелы в самый первый день с Себом. Значит, это парень Эммануэль? Неужели Анжела увела его у нее?
Где-то скрипит половица. Мое сердце замирает, и я задерживаю дыхание, прислушиваясь к звукам, доносящимся из прихожей. Сунув рамку с фото в сумочку, я заглядываю в гостиную.
— Шейна? — Жан-Люк приоткрывает дверь.
Из квартиры напротив несется бодрое техно. Певица пытается перекричать музыку, но ей это не очень удается.
— Привет, Шерлок. Заходи.
Он закрывает дверь за собой, чтобы не слышать шума. Удивленно смотрит на сломанный замок.
— Чья это квартира?
— Подруги Анжелы. Утром я стучала в твою дверь, но тебя не было дома.
Проходя мимо кухни, Жан-Люк зажимает себе нос.
— Ну да, меня рано утром вызвали в офис. Поганая работенка не ждет…
Он отступает на шаг, разглядывая выцветший диван и лоскутные подушки. На кухонном столе лежит стопка писем.
— Что мы здесь делаем, Шейна?
Я прижимаю палец к губам, и он удивленно таращится на меня.
— Это быстро, — говорю я шепотом. — Я кое-что ищу. А ты пока присядь.
Щеки Жан-Люка розовеют, но не вижу смысла посвящать его в детали. Честно говоря, я всегда так поступаю. Может, поэтому никто не пытался связаться со мной из Сан-Диего, даже тетушки, ведь я улетела, никому ничего не сказав. Конечно, у Жан-Люка могут быть неприятности, но на этой неделе я эгоистка. И, как стало ясно еще в понедельник, не стоит слишком сближаться с французами.
Жан-Люк разводит руками.
— Может, придем в другой раз, когда она будет дома? Мне все это не нравится. Серьезно.
Он озирается вокруг, словно боится, что одна из лоскутных подушек оживет и бросится на него.
— Что именно ты ищешь?
Я придаю лицу невинное выражение, широко раскрыв глаза и приоткрыв губы.
— Какую-нибудь фотографию Анжелы из последних. Для похорон.
Он оглядывает комнату. В ней нет ни одного окна. Только дверь в дальнем углу кухни, ведущая, вероятно, в ванную или кладовую. Он перебирает стопку пивных подставок, заходит в спальню. Смотрит на фотографии на стенах.
— Все. Мы уходим.
— Что случилось? Почему?
В руках у меня пачка листовок, извлеченная из буфета.
— Ты солгала мне, Шейна. Мне нельзя находиться здесь. Фотографию этой девушки показывали в новостях. Это Эммануэль Вуд, она недавно пропала.
Он скрипит зубами.
— Я, блин, сотрудник посольства, Шейна. Мне нельзя быть здесь.
— Черт, — хлопаю себя ладонью по лбу, делая вид, что не подумала об этом. Он хмурится еще сильнее.