— Шейна? — голос Чан напряжен.
Иду дальше, трусцой перебегая улицу, потом сворачиваю направо.
— Шейна, — снова говорит Чан. — Ты знаешь, что ищешь?
Кирпичная стена тянется на полквартала вдоль переулка. За ней — более оживленная улица, рю дю Ренар, та самая, где я, вырвавшись из цепких объятий Матье, поймала такси.
— Шейна, нам не обязательно идти туда, куда ходила твоя сестра.
Останавливаюсь посреди дороги, тяжело дыша.
Чан подходит ко мне с поднятыми ладонями.
— Я много говорила с Анжелой о ее исследованиях катакомб и знаю обо всех ее похождениях. Мне кажется, что нам лучше вернуться домой и немного поспать.
Хотя она говорит тихо, ее слова гулкими басами отдаются в моих ушах. Я смотрю на землю, усеянную битым стеклом и окурками, и думаю: а может, она права? Может, стоит вернуться домой? Наверное, мне уже не найти сестру. И даже если у меня получится, все равно уже не будет так, как на той фотографии из зоопарка.
— Кто-то идет.
Чан оглядывается по сторонам. Слышится звук рации, и у меня от страха сводит живот. Я бросаюсь к двери, ведущей в бордель. Она не заперта, и передо мной вновь тесная прихожая, в которую я втискивалась вместе с четырьмя парнями. Последний оставшийся бордель в городе, он обслуживает постоянную клиентуру двадцать четыре часа в сутки. И подобно крипте Нотр-Дама, соединен с катакомбами.
Я втаскиваю Чан внутрь и закрываю металлическую дверь. Увидев крышку люка, она тут же достает из рюкзака ломик и рабочие перчатки. Надев перчатки, вставляет лом в зазор и начинает действовать им как рычагом. Затем ловко просовывает пальцы под тяжелую крышку, и я следую ее примеру. Вместе нам удается сдвинуть крышку с места, и перед нами открывается вход в подземелье.
Холодный, затхлый воздух, пахнущий нечистотами, бьет мне в ноздри. За дверью слышатся агрессивные голоса. Полиция. Чан свешивает ноги в дыру и достает из рюкзака фонарик, который можно использовать и в качестве дубинки. Луч света освещает обломки камня и бетона в полутора метрах внизу.
— Ну что? Готова?
За небольшим кругом света лежит непроницаемая тьма. Меня вновь охватывает невыразимый ужас, и моя фальшивая уверенность в себе почти готова ему уступить. Я поднимаю глаза на Чан.
— После вас.
Глава 30
День седьмой. Суббота
Пронизывающий холод заползает под рубашку и джинсы. Ледяной пот струится по спине. В воздухе так много влаги, что кажется, будто в горло засунули мокрый носок. Мы здесь минут пять, но все это время я борюсь с желанием броситься обратно к люку.
— Все в порядке?
Чан светит фонариком мне под ноги. Тени падают на ее лицо, делая его похожим на маску, изборожденную морщинами. Странно, при свете дня их почему-то не было видно. От страха хочется кричать, но я ведь сама заварила всю эту кашу. Считаю до десяти и немного успокаиваюсь.
Напрягаю слух, чтобы услышать, не пытается ли кто-нибудь еще открыть люк, но нас окружает полная тишина. Посветив назад фонариком-брелоком, висящим на цепочке с ключами Анжелы, убеждаюсь, что за нами никто не идет. Но Матье или Жан-Люк могут наброситься на нас из-за любого угла. Ведь Матье наверняка знает про этот вход в подземелье.
— Пойдем дальше, — наконец выдыхаю я. Если долго стоять на месте, то кажется, что потолок опускается, а стены сжимаются, подступая все ближе и ближе. Чан кивает, поворачиваясь вперед, оставляя меня наедине с моими чертовыми мыслями.
— Пока не окажешься здесь, не знаешь, как себя поведешь, — наконец говорит она, — некоторым здесь нравится. Другим… не очень. Назови еще раз координаты.
— Сорок восемь градусов, пятьдесят три минуты, пять целых семь десятых секунды северной широты, два градуса, двадцать минут, одна секунда восточной долготы. Мне не нужно заглядывать в свои записи, координаты из божественного расследования Анжелы я заучила наизусть.
Чан разводит руки в стороны, касаясь противоположных стен.
— Сорок восемь градусов, да? Нам придется пройти под рекой. Это моя любимая часть подземелья. А что это за координаты? Откуда они у тебя?
— Я нашла их в компьютере Анжелы и думаю, что там зарыты сокровища.
Чан смеется. Звук ее голоса тает в темноте.
— Не верь всему, что читаешь в интернете.
Минут пять мы идем по наклонному коридору, спускаясь все ниже и ниже под землю, и эти минуты кажутся вечностью. Кое-где из гладкого потолка торчат куски скалы, и у меня появляется уникальная возможность полюбоваться архитектурой туннелей. Чан рассказывает, как она впервые оказалась здесь со своим мужем, они тогда увлекались исследованием пещер на юге Франции. Интерес к спелеологии и привел их в парижские катакомбы. Подозреваю, она говорит все это лишь для того, чтобы меня успокоить. Но у меня опять начинается приступ клаустрофобии, и мне снова становится нечем дышать. Кружится голова, к горлу подступает тошнота, такое состояние я испытывала всего пару раз в жизни: когда у меня был мононуклеоз и после употребления испорченной устрицы. Я останавливаюсь и прислоняюсь к стене. Чан в это время рассказывает о людях, которых водила по катакомбам. Очень хочется надеяться, что все они вышли отсюда живыми.