– Это похоже. Только не похоже, – задумчиво сказал Полосатик.
– Ты думай, что говоришь! – возмутился Шустрик. – Что похоже? Что не похоже?
– Ничего не похоже! – отрезал Полосатик. – Гадай, не гадай, а пока он сам не скажет, не поймем! Ни на что это не похоже, вот что я хотел сказать.
Только на следующий день, когда данюшки шли домой после школы, Затычку вдруг озарило.
Да так, что он даже остановился посреди улицы.
Друзья, решившие дождаться, чтобы он сам все рассказал, не стали спрашивать, почему он вдруг стал столбом и тоже остановились.
А Затычка с восторгом думал:
“Большая поэма на историческую тему, вот что надо! И размах, и глубина. Именно с такими вещами и попадают сами в историю"
Затычка уже размечтался, как его поэму будут читать в школах Акватики на уроках литературы.
“И школу моим именем назовут!” – вдруг с тревогой подумал он. – “Вот неудобно получится. Хоть бы подождали, что ли, пока я ее окончу…”
Шустрик и Полосатик смотрели на его озабоченное лицо, но даже представить не могли, что волнует их друга сейчас.
Из транса Затычку вывела телега, везущая горшки для сметаны на рынок.
Буквально через несколько дней Шустрик и Полосатик и думать забыли про странное поведение Затычки.
Потому что начался Большой Весенний Турнир.
В этом году из-за участия в нем бойца с Западного Моря, который сражался сразу в финале, турнир был не совсем похож на остальные.
За право фехтовать с Северным Ветром начали борьбу между собой четыре акватиканских бойца, прошедшие отборочные турниры.
Полосатик дома повесил на стену большой кусок белой простыни и закрепил на нем булавками четыре вырезанные из бумаги и раскрашенные фигурки.
На белом поле скрестили бумажные шпаги Забияка, Стальной Мотылек, Зеленая Перчатка и Перехват.
Прошел день жеребьевки и Полосатик после него переставил фигурки так, чтобы Забияка дрался с Перехватом, а Стальной Мотылек с Зеленой Перчаткой, как определил жребий.
В первый день турнира Ристалищное Поле в Цитадели Акватики было полным полно зрителей.
Для обеспечения порядка Королю пришлось выставить на него разом две роты Королевских Меченосцев, Алую и Тигровую, да и то они с трудом сдерживали натиск толпы.
Данюшки пришли на трибуны за три часа до начала турнира и лишь поэтому им удалось занять стоячие места в проходе между скамейками, но зато с них было видно поле, а не только головы впереди стоящих людей.
Чтобы занять сидячие места, зрители пробирались в Цитадель еще до рассвета, когда из нее только-только выпустил Гонцов Начальник Караула.
Если бы не уроки, данюшки были бы в их числе, но они уже отличись раз во время одного из прошлых турниров, так что второй раз стоять перед разгневанным господином Директором пока в их планы не входило.
Ведь впереди был еще финал…
Учитель Лабео сидел рядом. Он хоть и пришел вместе с данюшками, но местечко ему уступили, потому что не было в Городе человека, который не уважал бы Учителя.
Но и Учитель Лабео делил свое место с тетушкой Гирошимой, которая изо всех сил делала вид, что турнир ее ни капельки не интересует.
– Кто из троих Ваш племянник? – спросил Учителя Шустрик.
– Перехват. Ты был прав, Затычка, сейчас и решится разом, за кого мне болеть дальше.
– Вот до чего эти драки на шпагах доводят! – громко заявила тетушка Гирошима, вступая в разговор. – Такой был приличный мальчик Ваш племянник, на скрипке играл, тихий и культурный, и на тебе! Имечко новое взял, машет теперь этой острой железкой направо и налево! И это называется воспитание молодежи? Ну куда мы с таким воспитанием укатимся?
– Тетушка Гирошима! – попытался урезонить соседку Учитель Лабео. – Мальчик хочет превратиться в мужчину, это же так естественно. Все мальчишки этого хотят, спят и видят себя бойцами Бета Спленденс!
– В сардельку на вертеле он хочет превратиться! – воскликнула непреклонная тетушка Гирошима. – Тоже мне, нашли самый прямой путь! Помню, штопала я одного такого, железякой пропоротого! А имечко тоже было хоть куда! Непобедимый Силач, кажется… или Трюкач, не помню уже.
– Тетушка Гирошима, – сказал, сдерживая смех Затычка, – так ведь он не в турнире пострадал, а от шайки головорезов. Его же не шпагой пырнули, а нож ему в спину кинули. Так что Вы не правы.
– Помолчи, Закорючка! – строго сказала тетушка Гирошима. – Помолчи и подумай, на фига тогда все эти турниры, если непобедимый боец не может от паршивого ножа уберечься? А?! Только времени перевод! А продолжал бы племянник господина Лабео учиться на скрипке играть, был бы хорошим мальчиком, маме с папой утешением, соседским оглоедам примером. А теперь что? Вон, смотрите, в нижнем ряду его мама с папой сидят. Мама у меня сегодня самую большую склянку успокоительного отвара купила, отсюда вижу, что из сумочки горлышко ее торчит, а папа его, того и гляди, от волнения свою шляпу сжует и не заметит. И оглоеды все соседские вон выстроились, шеи тянут. Где я, спрашиваю, такое видано? Мама ему вчера весь день к костюму новые манжеты и воротник пришивала и все ради чего? Чтобы Забияка их в пять минут в лохмотья превратил? Где здравый смысл? Где экономное ведение хозяйства?
Так никто и не успел переубедить тетушку Гирошиму, потому что начался первый бой.
Забияка выходил против Перехвата.
Данюшки подумали, что ничего более волнующего, чем когда два бойца Бета Спленденс сходятся на турнирном поле, они не видели.
Противники отсалютовали друг другу и зрителям, и встали в боевую позицию.
Перехват, несмотря на молодость, был очень хорошим бойцом. Никто, кроме соседей, не знал, как он играл на скрипке, но сражался он блестяще.
Да только Забияка был лучше.
Игрунья порхала вместе с его рукой, танцевала задорный танец, легко, играючи, проникая сквозь защиту Перехвата. Это был бой, когда даже зрителям, болеющим за племянника господина Лабео, было ясно, что проиграть сейчас Забияке для Перехвата не обидно. Т а к о е поражение стоит двух иных побед. Хотя, конечно, не перестает оставаться поражением.
И Затычка победил в первом бою Весеннего Турнира.
Перехват уходил с поля боя не расстроенным, а почти счастливым. Он смог быть достойным противником самому Забияке!
– Виват! Виват!!! – кричали трибуны, и тетушка Гирошима, забыв свои же слова, кричала громче данюшек и Учителя Лабео вместе взятых.
В этот вечер вся Акватика говорила только о прошедшем бое.
Полосатик, вернувшись домой, снял с простыни фигурку Перехвата.
Глава четвертая. Неизвестный боец
А Затычка мучился со своей поэмой.
Сочинять ее было тем труднее, что перед глазами все еще стоял бой Забияки и Перехвата. Но Затычка решил не отступать и сделать хотя бы начало.
Тем более, что в «Кратком пособии» и на этот случай был подходящий раздел: “Как сочинять поэмы героического содержания”.
Дорогой наш любомудрый читатель, запомни одну несомненную истину: нет в мире героических и не героических событий, а есть героическое или не героическое их описание.
Опытный поэт из любого, самого пустякового случая сможет сделать трагедию или драму в самом высоком стиле.
Запомни, пытливая душа, что в героическом произведении нельзя употреблять обычные слова. Ты удивлен? Но таковы правила:
Лицо, которое выводится в творении, не может просто идти, оно обязано шествовать, (ведь это куда героичнее).
На врага герой обязан обрушиться, категорически нельзя говорить, что он просто нападает – сей стиль достоин народных песенок, а не высоких творений поэзии.