Сдержав ругательный порыв, колдун придержал летучего ящера, на шее которого и расположился без особых удобств, не считая седла да богато украшенной сбруи. Позади и рядом летели еще шестеро таких же небесных всадников, безмолвно сопровождавших посланца Великого Седэя. Всего шестеро. Больше для почета – пусть, сказать по правде, и недостаточного, – нежели в целях безопасности. Кто осмелится поднять руку на колдуна? Хотя, если брать тех же белокожих варваров, то… Нет, те пока сидели у себя на острове тише воды, ниже травы… правда, с севера, из городов безголовых тотемников, дошли тревожные слухи о появившихся там белых разбойниках… во всем слушающихся некую колдовскую деву, прекрасно знакомую Хасх-Веря. Митаюки-нэ – ну кто еще там мог быть-то? Хасх-Веря чувствовал ее чары. Раз Митаюки держит варваров под контролем, значит, все не так плохо, несмотря на многочисленные жалобы старост разоренных селений. Да и нуер с ними, со старостами, какая Великому Седэю разница, кто будет управлять тамошними городками? Правда, Митаюки – женщина, а женщины не должны править. Разве что в виде исключения, с высшего соизволения Великого Седэя. Но пусть пока пребудут с ней боги, с Митаюки, север – далеко, и тамошние жители – сплошь необразованная и тупая деревенщина, поклоняющаяся скотам – утонченным столичным колдунам малоинтересны. Куда меньше, чем тот же Хойнеярг, чтоб ему провалиться! Ах, проклятые деревни! Когда же, когда сыщется хоть одно настоящее дело! Не война, нет, упаси боги. Какое-нибудь не очень опасное, но важное поручение в достаточно крупном городе, где можно сделать имя. Можно ли сделать имя в Хойнеярге? Весьма сомнительно, хм. Хотя при определенных обстоятельствах, наверное…
– Прилетели, господин, – мысленно доложил один из сопровождающих. – Вот город, а вот – гостевой двор. Туда и сядем?
– Нет.
Хасх-Веря, наклонив голову в неизменном черепе-маске, с вялым любопытством рассматривал раскинувшийся на большом острове, окруженный синими волнами озера город, с красивым, крытым позолоченной крышей храмом местного веселого бога Хоронко-ерва. Другой храм, с мертвой головою дракона, был все же главный, символизирующий мощь и величие хмурого мужского бога, коего в каждом селении именовали по-разному, а истинное же его имя не дозволялось знать никому, кроме особо посвященных жрецов – членов Великого Седэя. Бог плодородия и войны, бог мужской силы и смерти! Золотой идол был надежно укрыт внутри вытянутого в длину храма, мертвой драконьей головой выходящего воротами на главную городскую площадь, а хвостом тянувшегося к дому молодых воинов.
– А где проживает славный Еркатко Докромак, местный колдун? – осматриваясь, уточнил на лету посланник.
– Вот его дом, с блестящей крышей, – сопровождающий почтительно указал рукою.
– Что это – золото? – изумился колдун.
– Нет. Хорошо выделанная кожа нуера.
– Да-а… А дом-то немаленький, – про себя хмыкнул посланец. – Этот Еркатко Докромак, я вижу, от скромности не умрет. Туда и садимся! Вон, прямо во двор.
– Но господин…
– Я сказал – вы исполнили.
– Слушаюсь, великий господин!
Бросив ящера вниз, сопровождающий спикировал во двор первым, за ним приземлились еще двое, остальные же продолжали кружить в небе – для почета и так, на всякий случай.
Мысли местной охраны и слуг многомудрый Хасх-Веря заблокировал, еще находясь в воздухе – чтоб не рыпнулись, раньше времени не доложили. В результате и охранявшие дом воины, и слуги застыли недвижными идолами – даже глазами не хлопали от удивления, лишь тупо смотрели вперед да столь же тупо отвечали на задаваемые посланцем вопросы.
– Хозяин? Чей хозяин – наш? А-а-а… Он там, дома, в зале. Не, не один, с гостем. Почтеннейший военачальник славный господин Та-Ертембе изволил еще с утра припожаловать.
– Ага, военный вождь, значит, в гостях? – Хасх-Веря прислушался к доносящимся из дому воплям. – То-то я и смотрю, вернее сказать – слышу. Что ж, пойду, погляжу. Вы будьте здесь! – обернувшись, приказал он сопровождающим. – В дом никого не пускать, и самим не входить без моего зова.
Как обычно, ссутулившись, посланник Великого Седэя спокойно вошел в дом, привычно отключив заклинанием обереги – справился с ними шутя, чай, не столица! Вошел, пошел на вопли и, заглянув залу, в изумлении хлопнул глазами!