В ту ночь я плакала. Мечта Ксена погибла навсегда, и армия выступала в последний поход.
К своему концу.
29
Я предполагала, что приключение «десяти тысяч», героев, сражавшихся и побеждавших всех и все, даже силы природы, закончится в ходе решающей схватки.
Мы снова собрались все вместе под командованием Ксена, а объединенную армию еще никто не мог сломить. Только когда небольшие группы решались на безрассудные вылазки, отряды несли потери. А такое больше не повторится. Сам Агасий-стимфалиец, при поддержке Ксантикла-ахейца, утвердил смертный приговор для любого, кто попытается снова отделиться от армии.
Может быть, нас окружат в открытом поле превосходящие силы врага и похоронят под тысячами стрел, может, орды варваров нахлынут, чтобы уничтожить во время ночной атаки, или же нас утопят в море, когда мы попытаемся его пересечь. Но ничего такого не произошло. Добравшись до Византия, армия, или то, что от нее осталось, покинула героический мир битв, высоких гор, незнакомых рек со стремительным течением, земель, принадлежащих диким племенам, чтобы вернуться в мир простых смертных.
Великая война между спартанцами и афинянами поглотила лучшие силы, забрав самых талантливых и храбрых. На их место пришли посредственности, мелкие интриганы со звучными титулами флотоводцев и правителей. Куда делись воины в красных плащах, сражавшиеся в Фермопильском ущелье против бесконечной армии Великого царя? От них даже воспоминания не осталось. Их потомки лишь плели интриги и тайком заключали соглашения с былым врагом, о которых никто не должен знать. Их интересовала только власть, только возможность управлять своим маленьким мирком. Идеал утратили.
Дальнейшие события столь путаны, неясны, бестолковы и противоречивы, что мне даже трудно восстановить их в памяти. Клеандр и его флотоводец Анаксибий вели грязную и подлую игру, давая обещания и не сдерживая, сбивая нас с толку и обманывая. Может, они считали, что проще добиться того, чтобы армия распалась и рассеялась, не оставив следов. У них даже не хватило храбрости сразиться с нами на поле боя. Шесть тысяч воинов, прошедшие тридцать тысяч стадиев, сметая любое сопротивление на своем пути, по-прежнему внушали уважение и трепет. Лучше не рисковать.
Нас оставили у ворот города без денег, без пропитания и велели ждать.
Но больше всего меня разочаровал Ксен, и мне до сих пор горько об этом думать.
Я его не узнавала. Он заявил мне, что все изменилось, армия теперь не представляет никакой угрозы, а следовательно, уже не подвергается смертельной опасности.
— Моя миссия выполнена, — сказал он мне однажды вечером, когда мы стояли лагерем у городских стен. — Я покидаю армию.
— Покидаешь армию? Но почему?
— Клеандр сказал, что, если армия не уйдет, правительство Спарты возложит вину за это на меня.
— И этого тебе достаточно для того, чтобы бросить людей, с которыми ты долгое время делил жизнь и смерть?
— У меня нет выбора. Я не могу один бороться с государством, повелевающим всей Грецией.
— Ты не один. У тебя есть армия.
— Ты не знаешь, что говоришь. Эта история закончится здесь. По крайней мере для меня.
Показалось, будто я умираю. Настал момент расплаты за мое решение, принятое из любви ночью у колодца в Бет-Каде. Сколько времени прошло с тех пор? Год? Десять лет? В тот момент мне казалось, что целая жизнь миновала. Но я не раскаивалась. Ведь «десять тысяч» научили меня тому, что любое препятствие можно преодолеть, любую битву — выиграть. Я научилась никогда не сдаваться.
— Куда ты пойдешь? И куда пойду я?
— Пока не знаю. Куда-нибудь, где говорят по-гречески, и ты отправишься со мной. Я накопил в этом походе большой опыт и стал бы хорошим советником по политическим или военным вопросам — может, в Италии или на Сицилии, где находятся богатейшие города; человека с моими знаниями там хорошо примут и щедро заплатят.
Я не знала, что отвечать, — слишком подавленной себя чувствовала. С одной стороны, его слова меня утешили: он меня не бросит, я увижу новые края, далекие и прекрасные города, вероятно, у нас будет дом и слуги. С другой стороны, покинуть армию на произвол судьбы казалось мне позорным намерением, и я от этого страдала.
— Они не одни, — повторил Ксен. — У них есть военачальники: Тимасий, Агасий, Ксантикл, Клеанор. Они справятся. Я сделал все, что мог, никто не смеет меня порицать. Сколько раз я рисковал жизнью? Скольким из них жизнь спас?