— Царь одного древнего города в моей стране — он называется Фивы, — прежде чем уйти, оставил царство двум сыновьям при условии, что оба поклянутся править по году, чередуясь. По прошествии первого года тот, чей срок истек, покинет город, а второй придет и сядет на царство. К сожалению, жажда власти пересилила, и когда Полиник — так звали второго — явился, чтобы принять бразды правления, его брат, Этеокл, отказался уходить. Тогда Полиник организовал содружество из семи царей и начал осаду Фив.
Воины обеих сторон ожесточенно бились, их дух подпитывался безжалостной ненавистью. Под конец братья решили сразиться друг с другом, но из этой схватки до последней капли крови никто не вышел победителем. Оба умерли от полученных ран. Новый царь, по имени Креонт, велел оставить тела непогребенными в качестве устрашения любому, кто не чтит законы кровной связи и верность принесенным клятвам.
У юношей была сестра по имени Антигона, невеста сына Креонта. Не обращая внимания на приказ царя, пригрозившего смертной казнью тому, кто нарушит его повеление, Антигона совершила над телами братьев ритуал погребения, бросив на них несколько горстей земли. Стражники заметили ее, арестовали и привели в суд. Антигона заявила, что невиновна, ибо существует нечто более важное, чем воля царей и городов, — закон сердца, веление природы, внушающее милость к мертвым: каким бы ни было их преступление, нравственный долг велит хоронить умерших близких. Закон души и совести выше прочих, установленных человеком.
За рассказом Ксена об Антигоне время пролетело незаметно, и, повернувшись к окну, я увидела падающий снег, белое небо и девственно-чистую землю, без каких-либо следов человеческого присутствия. Волшебная картина, заворожившая меня, очень отличалась от пыльного пейзажа Бет-Кады — сказочное белое покрывало, миллионы ледяных бабочек, преследовавших друг друга, не заставили меня забыть: природа всегда жестока, и то, что кажется чудесным тем, кто согрет теплом очага, может стать смертельным для других.
— Как закончилась история? — спросила я, словно пробуждаясь ото сна.
— Плохо, — ответил Ксен, — чредой смертей. Поэтому забудь о своих дурацких мыслях. Спи. А я пойду проверю часовых.
Но рассказ Ксена лишь укрепил меня в принятом решении — зачем он только поведал его мне? Я отнесу этим глупым юношам, лежащим на улице, в холоде, под снегом, овечьи и козлиные шкуры. Однако меня опередил звук трубы, протяжный и тревожный, разрезавший безмолвие. Я уронила шкуры и выбежала на улицу. На горах вокруг лагеря во мраке горели костры, и языки пламени окрашивали вихри снега дрожащим красноватым сиянием.
Воины вышли из домов, где расположились на ночлег, в доспехах, с оружием и в плащах. Софос и другие полководцы обратились к ним с речью:
— Слишком опасно спать по отдельности, маленькими группами. Нас могут застать врасплох под покровом темноты и тишины и перерезать. Мы проведем ночь все вместе, в центре главной деревни — вооруженные и готовые к бою! Любой, кто останется в доме, будет изгнан из лагеря в одном плаще, с кинжалом.
Так и поступили. Люди расстелили на земле сено и легли поплотнее друг к другу. В хижинах остались только девушки. Я же отправилась к Листре: поселила ее в конюшие, чтобы тепло животных помогало ей согреться.
Снег шел всю ночь, а на следующее утро на земле лежало толстое белое покрывало, и на наших воинах тоже. Они застыли, окоченели, но плащи из грубой шерсти сберегли немного тепла — и таким образом им удалось выдержать и это испытание тоже.
Двадцать товарищей, изгнанных из лагеря, выжили: они спали урывками, по очереди охраняя друг друга. Однако теперь предстояло отогреть воинов перед возможным нападением.
Ксен подал пример. Встал, схватил топор и с голым торсом принялся колоть дрова. Тем временем уже совсем рассвело: воздух был холодным, но солнечные лучи начинали понемногу греть. С крыш домов свисали сосульки, с них закапала вода, по мере того как становилось теплее. При виде того, что делал Ксен, другие тоже принялись трудиться, и вскоре закипела бурная работа. Где-то нашли жир и мазь из одного местного растения. Все это поставили на огонь и растопили, после чего позвали девушек и те стали втирать снадобье в тела наших окоченевших воинов. Не слишком тяжкое дело: ведь парням было по двадцать лет.
Приготовили завтрак, мужчины подкрепились. В горы послали отряд разведчиков, и те вернулись к полудню с пленником, который много знал. Тирибаз готовил засаду в том месте, где мы непременно должны были пройти.