Мамаев правильно понял причину моего молчания.
— Вы спрашиваете себя, откуда у меня информация о вас. Мне в руки попала докладная записка о вашей команде. Из архива ФСБ. Не случайно, конечно. Я наводил о вас справки. Хотел понять, кто вы такие.
— Поняли?
— В общем, да. Но не все. В этой докладной есть одно темное место. Там сказано, что весной девяносто шестого года вас разжаловали и уволили из армии за невыполнение боевого приказа. Что стоит за этой расплывчатой формулировкой?
— Вы уверены, что хотите это знать?
— Я хочу знать о вас все.
Я почувствовал себя польщенным. Такое внимание к твоей персоне всегда льстит. Я почувствовал себя звездой шоу-бизнеса. Или модным писателем, автором мирового бестселлера «Моченый против Копченого». Так и захотелось сказать: «Мой творческий путь начался с того что».
— Что ж, расскажу, — пообещал я. — В начале девяносто шестого года в Чечне началась реализация специальной программы. Она назвалась «Помоги другу». Суть ее заключалась в том, что трупы только что убитых солдат просто так брать и хоронить — как-то это нерационально. Это все равно что выбрасывать на свалку разбитый автомобиль. В нем же столько запчастей.
— Трупы? — переспросил Мамаев.
— Ну да. Ведь что такое, если подходить рационально, труп? Это почки, железы, роговица глаз. Даже кровь. Да, господин Мамаев, даже кровь. Вы знаете, что в течение шести часов кровь убитого пригодна для переливания? Я тоже не знал. А она, оказывается, пригодна. Вам интересно то, что я рассказываю?
— Продолжайте.
— И однажды команду наших медиков захватили люди полевого командира Исы Мадуева. Они следили за ними, вели фото и видеосъемку. Они хотели передать эти материалы в ОБСЕ и устроить пресс-конференцию. Чтобы сказать всему миру: «Не чеченцы звер, а русские хуже звер». Ну, что с них взять? Темный народ. Моей группе было приказано это предотвратить.
— Освободить медиков?
— Предотвратить. Для этого нам дали БТР и под завязку мин и гранат. Приказ был: уничтожить банду Мадуева и всех, кого они захватили. Вот этот приказ мы и не выполнили. Его выполнили другие, — добавил я, чтобы быть не только откровенным, но и объективным.
— Как, вы сказали, называлась эта программа?
— Неужели не слышали? Об этом было во всех газетах!
— Не ерничайте.
— Программа называлась «Помоги другу».
Мамаев приложился к фляжке, закурил новую сигарету и оценил мой рассказ:
— Интересная история.
— Я был уверен, что вам понравится. Но самое интересное в ней не то, о чем вы подумали. Другое, господин Мамаев. Самое интересное в том, что лишь малая часть органов, полученных в ходе реализации этой программе, оказалась в наших госпиталях. Где оказались остальные? Кто знает! Это знал, возможно, генерал-майор, который руководил программой на месте. Его «уазик» наскочил на мину. Это узнал, вероятно, командующий армией, генерал-лейтенант. По его приказу было проведено расследование. Его вертолет взорвался. Это наверняка знал еще один генерал-лейтенант. В Москве. Он застрелился. Программу следовало бы назвать «Помоги зарубежному другу». Из людей простых о ней сейчас знаем только мы. А теперь вот и вы. С чем вас и поздравляю.
— С чем вы меня поздравляете? — хмуро поинтересовался Мамаев.
— Не понимаете? С тем, что вы столкнулись с таким откровенным человеком, как я. Не исключено, что я спас вам жизнь. Потому что вы стали бы докапываться до нашей подноготной и невольно обнаружили бы свой интерес к той давней истории. Теперь вы поняли, кто мы такие?
— Да.
— Кто же мы такие?
— Наемники. Это не оценка, Сергей Сергеевич. Я просто констатирую факт. Ваша история обычна до банальности. Частности не имеют значения. Если государство не востребует таких людей, как вы, их востребуют другие силы. Как я понимаю, вы не скажете, что делали в Мурманске?
— Мы не делали ничего.
— В озере нашли четыре трупа.
— Да что вы говорите? Страсти-то какие!
— У меня есть для вас работа. Я знаю ваш обычный гонорар. По пятьдесят тысяч долларов на каждого. Наличными и вперед. Я согласен.
— Звучит заманчиво, — сказал я. — Вопрос в том, какая работа.
— Я хочу, чтобы вы охраняли меня.
— От кого?
— Вы знаете от кого.
— Так не пойдет, — заявил я. — Это не деловой разговор. В деловом разговоре не должно быть неясностей. Что-то я знаю, чего-то не знаю. И кончится это тем, что мы будем охранять вас от какого-нибудь совершенно постороннего человека.
— Вы прекрасно знаете, от кого мне нужна охрана, — повторил Мамаев с нотками раздражения. — От Калмыкова.
— Вы уверены, что Калмыков хочет вас убить?
— Да, черт возьми, уверен! Подписываетесь?
— Нет.
— Скажите свою цену.
— Дело не в цене. Мы никогда не беремся за работу, которую не сможем выполнить. Эту работу мы не сможем выполнить. Если он решил вас убить, он убьет.
На жестком грубом лице Мамаева появилась презрительная усмешка.
— Не нужно меня запугивать, — угрюмо посоветовал он. — Я не пугливый.
— Господин Мамаев, я вижу вас первый раз в жизни. С какой стати мне вас запугивать? Я сказал только то, что сказал. Если Калмыков решил вас убить, можете принимать соболезнования. Мы не сможем ему помешать.
— Сможете.
— Для этого есть только один способ.
— О нем я и говорю. Найти его и убрать.
— Вы обратились не по адресу. Мы наемники. Может быть. Но не убийцы. Извините, господин Мамаев, мне нужно идти. Меня ждут мои работяги.
— Ладно. Только найти. И сообщить мне.
— А вы пошлете убийц? На вашем месте я не стал бы этого делать.
— Почему?
— Неужели не поняли? Я же вам сказал. В Мурманске мы не делали ничего. Любовались природой. Там уже осень. Очень красивая. Мой друг даже сочинил на эту тему нечто в японском стиле. «Уличного музыканта осыпает золотыми червонцами осень». Нет, не осыпает. Одаряет. Да, одаряет.
— Вы хотите сказать, что эти четыре трупа в озере...
— «Он богат уже, скоро зима», — закончил я поэтический экспромт Артиста и встал.
— Не спешите, Сергей Сергеевич. Сядьте. У нас серьезный разговор. Он еще не закончен. Меня вы убедили, что к четырем трупам в озере не имеете отношения. Но в Мурманске есть человек, который вряд ли поверит этому. Вы догадываетесь, о каком человеке я говорю?
— Меня это не интересует.
— Напрасно. Это некто Грек. Тамошний авторитет. Он поклялся страшной воровской клятвой, что найдет вас и разберется конкретно. Сейчас он наводит справки о четырех москвичах, которые были в районе ИТК-6 пятнадцатого сентября.
— Вы не любите, когда вас запугивают, — заметил я. — А я не люблю, когда мне угрожают.
— Это не угроза, Сергей Сергеевич. Это информация. Я поделился ею с вами совершенно бескорыстно. Взамен прошу лишь совета. Я в трудной ситуации. Я был не вполне в этом уверен. Сейчас уверен. Как, по-вашему, мне следует поступить?
— Обратитесь в милицию.
— С чем? Меня никто не преследует. Угроз я не получал.
— Тогда свяжитесь с Калмыковым и отговорите его.
— Он исполнитель.
— Найдите заказчика. Пусть отменит контракт.
— Он не отменит.
— Значит, вы его знаете?
— Вы его тоже знаете. Это тот человек, который послал вас в Мурманск.
— Тогда пишите завещание.
Мой совет Мамаеву не понравился. Я был уверен, что он сейчас встанет и уйдет, не прощаясь. Или обматерит меня на прощанье. Любой из этих вариантов меня устраивал. Он знал того, кто послал нас в Мурманск встретить Калмыкова. Это означало, что он знал и того, кто нанял мурманских бандитов для той же цели. Или даже нанял их сам. А с такими людьми лучше никаких дел не иметь.
Я ошибся. Он продолжал сидеть. Его красное властное лицо с резкими чертами, слегка облагороженными возрастом и многими годами сытой спокойной жизни, отражало напряженную работу мысли. Наконец он сказал:
— Я все больше убеждаюсь, что вы тот человек, который мне нужен. Мы договоримся. Я примерно представляю, о чем вы думаете. Нет, Сергей Сергеевич. Мурманских бандитов послал не я. Это было сделано без моего ведома. Есть только одно оправдание: этот человек знал, что моей жизни угрожает опасность, он хотел меня защитить.