— Он выбрал не лучший способ.
— Согласен. Это была глупость. Она не разрешила проблему, а обострила ее. Я хочу найти мирное решение. И вы можете мне помочь.
— Каким образом?
— Я хочу знать о Калмыкове все. Кто он. Откуда. Где родился, где учился, где служил. Близкие люди. Друзья. Абсолютно все. Эту работу вы можете для меня сделать?
— Если вы объясните зачем.
— Объясню. Заказчик не отменит контракта. Если на контакт с Калмыковым выйду я, он не станет со мной разговаривать. Но к словам близкого человека он прислушается. Деньги не проблема. Он вернет аванс. И получит достаточно, чтобы ни о чем не жалеть. Беретесь?
Я не очень-то ему верил, хотя объяснение выглядело убедительным. Но почему бы и нет? Тем более, что мы уже кое-что знали о Калмыкове. По рассказам Дока. И по тому, что видели и слышали на суде. В конце концов, никто не заставит нас передать Мамаеву информацию, которая может повредить Калмыкову.
Мамаев терпеливо ждал ответа.
— Можно попробовать, — сказал я. — Не уверен, что получится, но попробовать можно.
— Другой разговор, — одобрительно кивнул он. — Сколько?
— Трудно сказать. Это будет зависеть от объема работы.
— Десять тысяч. Долларов, разумеется. Пять — аванс. Пять — по результату. И все расходы. На расходах не экономьте. Результат мне нужен как можно быстрей. Устраивает?
— Нормально.
— Чек? Наличные?
— Не чек и не наличные. Переведите на счет...
— Агентства «МХ плюс»? — удивился Мамаев. — Зачем? Налоги нужно платить только тогда, когда не платить нельзя.
— Эту истину я уже усвоил. Нет. Аванс переведите на счет реабилитационного центра доктора Перегудова.
— А вот это правильно. Добровольные пожертвования налогом не облагаются. Оказывается, не такой уж вы лох, господин Пастухов.
Я понятия не имел, облагаются ли налогами добровольные пожертвования, но не стал в этом признаваться, чтобы не уронить себя в глазах собеседника.
— Я сообщу вам реквизиты центра.
— У меня есть. — Тем лучше. Мы вернулись к «Мерседесу». Водитель быстро, исподлобья взглянул на меня, выбросил сигарету и завел двигатель. Уже садясь в машину, Мамаев придержал дверцу и спросил:
— Скажите, Сергей Сергеевич, почему вы все-таки взялись за эту работу? Только не говорите, что полюбили меня с первого взгляда.
— Даже не знаю, — ответил я. — Бабки хорошие, работа не пыльная, без пальбы. Почему нет?
Но я уже знал.
Потому что Калмыков был наш. Он был наш. Было в его судьбе что-то тревожащее, какая-то тайна. Его судьба непонятным образом была связана с нами, с нашей судьбой.
И я не верил, что он наемный убийца.
«Мерседес» развернулся и стремительно ушел в сторону московского шоссе. На обочине дороги, в том месте, где он стоял, остались несколько окурков и смятая пачка от сигарет «Житан».
— Задержитесь, Сергей, — окликнул меня с высокого крыльца своего коттеджа банкир де Фюнес. Вид у него при этом был почему-то встревоженный. — Что у вас за дела с господином Мамаевым?
— Вы его знаете?
— В большом бизнесе все знают всех.
III
Де Фюнес с недоверием выслушал мой рассказ о том, что Мамаев хотел нанять моих работяг для строительства его дома на Истре, но мы не сошлись в цене.
— Ну, не хотите говорить — не говорите. Но на вашем месте я был бы с ним осторожней. Ничего плохого о Мамаеве я сказать не могу. Он человек жесткий, но слово держит, в сомнительных операциях не замечен.
— Есть «но»? — предположил я.
— Есть. У него репутация человека, связанного с крупным криминалом.
— Да ну? А с виду такой приличный господин. Водитель у него — да, этот похож. А сам Мамаев...
— Тем не менее это так. Он не уголовник, ни Боже мой. Его связь с криминалом в некотором роде функциональна. Вы знаете, какой у него бизнес?
— Нет.
— Его компания «Интертраст» реорганизует производственную базу ГУИНа. Все лагерные леспромхозы, фабрики, промзоны. Ему приходится контактировать с криминальными авторитетами, чтобы его бизнес нормально функционировал. Порядок в зонах и все такое. Но свои проблемы он решает цивилизованно. В той мере, в какой вообще можно назвать цивилизованным современный бизнес в России.
— Когда вы говорите, что он решает свои проблемы цивилизованно, что вы имеете в виду? — осторожно подпустил я наживку. — Что он никого не заказывал?
— Да. Об этом сразу стало бы известно, и с ним никто не стал бы иметь дела.
— О таких делах вряд ли пишут в газетах.
— Все это вычисляется, Сергей. И очень легко. Если вы видите круги на воде, значит где-то бросили камень.
— Я слышал, что однажды заказали его, — подвел я наживку поближе. Банкир клюнул:
— Откуда вы знаете?
— Была передача по телевизору. Про суд над киллером.
— Это странная история, Сергей. Чрезвычайно странная.
— Чем? — Знаете, как пишут в учебниках криминалистики? «Возьмем простой случай: муж убил жену топором». В приложении к российскому бизнесу эта фраза могла бы звучать так: «Возьмем простой случай: возникла необходимость убрать конкурента». Нашли исполнителя, проплатили контракт. Когда покушение было подготовлено, конкуренты договорились и в знак доверия к партнеру исполнителя сдали.
— И он получил шесть лет строгого режима, — подсказал я.
— Совершенно верно. Все понятно, просто, логично. Не так ли? А теперь накладываем эту схему на конкретную ситуацию. Все это произошло около трех лет назад. Был объявлен тендер на обслуживание счетов ГУИНа. Претендовали два банка — «ЕвроАз» Мамаева и Народный банк Бурова. Кусок был лакомый...
— Почему?
— Знаете, почему мне интересно с вами разговаривать? Я чувствую себя мудрым. Это приятно. Где еще я мог бы найти такого благодарного слушателя? В наших кругах такие дела понимаются с полуслова. Мечта любого банкира, Сергей, — сесть на бюджетные деньги. Не разворовывать их, как принято думать. Вовсе нет. Пускать в оборот. Бюджетные деньги — это вода, которая вращает мельничные жернова. Ее сколько было, столько и осталось. Но помол идет мне. На обслуживании бюджетных счетов вспухли все крупные банки. Тюрьмы и лагеря — это, конечно, не сельское хозяйство и не оборонка. Но все равно кусок очень лакомый. Я понятно объясняю?
— Более чем.
— Так вот, — продолжал банкир. — Наша схема сохранила бы простоту и логичность, если бы все шансы выиграть тендер были у Мамаева, у его банка «ЕвроАз». Буров нанял киллера, потом договорился с Мамаевым, киллера сдали. Простой случай: муж убил жену топором. Но в том-то и дело, что все шансы выграть тендер были не у «ЕвроАза», а у Народного банка. Где простота? Где логичность?
— Чем это кончилось?
— Счета ГУИНа получил Мамаев, а Буров отозвал свою заявку.
— И после этого разорился?
— Да вы что, газет не читаете? — поразился банкир. — После этого Буров стал заместителем министра финансов в правительстве Примакова. Через год подал в отставку. Но за этот год перевел на свой банк такие бюджетные потоки, что на них можно строить пять Красноярских ГЭС. Сейчас Народный банк — один из крупнейших в России.
— Значит, все остались довольны?
— Как видите.
— Какая связь между исходом тендера и назначением Бурова заместителем министра финансов?
— Связь? — удивился банкир. — О какой связи вы говорите?
— А нет? Вы сказали: после этого Буров стал заместителем министра финансов.
— Ну и что? «После этого» вовсе не означает «вследствие этого».
— Буров не мог заказать Мамаева?
— Буров? Мамаева? Боже упаси! Зачем?!
— Мало ли. На почве неприязненных отношений.
— Это смешно. На почве неприязненных отношений бьют друг другу морды, а не нанимают убийц. И нужно знать Бурова, чтобы оценить нелепость этого предположения. Я вам больше скажу. В бытность замминистра финансов Буров помогал Мамаеву, поддерживал его проекты. Неприязненные отношения? Нет, полная ерунда. Даже если допустить нечто подобное, Буров выбрал бы для этого другое время. Любой скандал вокруг его имени торпедировал бы его назначение. Что вы! Это фантастика с любой точки зрения.