— Что скажешь, Тюрин? — спросил Мамаев.
— Когда было заседание трибунала? Число, месяц, год?
— Как я уже доложил господину Мамаеву, это было шестнадцатого декабря восемьдесят четвертого года.
— Документы есть?
— Да, копии всех документов у меня имеются.
— Покажите.
— Обязательно. В свое время. А пока посмотрите вот это. — Иванов извлек из папки исписанный от руки листок и передал Мамаеву. — Это — из приговора. Как мы, юристы, говорим: резолютивная часть.
Мамаев пробежал взглядом текст и передал листок Тюрину.
— Филькина грамота, — прочитав, оценил Тюрин. — Нет ни фамилий, ни регистрационного номера.
— Все есть, — уверил его Иванов. — Все документы будут представлены вам в полном виде.
— Копии?
— Да.
— Нотариально заверенные?
— Нет, конечно.
— И что с ними делать?
— По ним вы затребуете в архиве подлинники. Вы будете знать, что и где искать. И вам будет с чем идти в милицию, чтобы объявить Калмыкова во всероссийский розыск, — вежливо объяснил Иванов и обратился к Мамаеву: — Как я понял из вашего телефонного разговора с неизвестным мне господином, вы намерены немедленно это сделать. Правильно, господин Мамаев. Как мы, юристы, говорим: преступник должен сидеть в тюрьме. Извините, у вас тут есть туалет?
Тюрин указал на дверь в санузел, подождал, пока Иванов скроется за ней, и вопросительно взглянул на Мамаева:
— Про какой разговор он сказал?
— Звонил Пастухов, — неохотно ответил Мамаев. — Я сказал, что заказ отменяю, потому что завтра Калмыкова объявят во всероссийский розыск.
— Сказал при нем?
— Да, при нем.
— Петрович, тебя кто за язык тянул? — разозлился Тюрин. — Этот засранец теперь матку из нас вывернет!
— Ерунда, — отмахнулся Мамаев. — Какие у него запросы!
— Ну-ну! — неопределенно отреагировал Тюрин.
— Давайте к делу, Иван Иванович, — предложил Мамаев, когда гость вернулся в комнату отдыха. — Как я понимаю, вы хотите продать мне ваши документы?
— Ни Боже мой! — испуганно замахал тот руками. — Что вы, господин Мамаев! Подарить, господин Мамаев. Я хочу их вам подарить. А вы подарите мне немного денег.
— Сколько?
— Да как вам сказать, — засмущался Иванов. — У нас с вами разное понимание денег. Что для меня много, для вас — тьфу, сущая мелочь.
— Не ломайтесь, — поторопил Мамаев. — Сколько?
— Ну, миллион.
— Миллион? Это же тридцать пять тысяч долларов.
— Вы не поняли, — застенчиво поправил Иванов. — Миллион долларов.
Тюрин захохотал и поднялся из-за стола.
— Разговаривайте, — бросил он. — Не буду мешать. Когда закончите, позовешь.
— Сядь! — рявкнул Мамаев. — Сиди и молчи! Значит, миллион долларов, — повторил он. — А почему не десять?
— Мне хватит. Жить мне осталось не так уж много. Десять миллионов я не успею потратить.
— Детям оставите.
— Детям? — неожиданно взъярился гость и скрутил две фиги. — А вот им! Вот! Вот!
— Ах, как я вас понимаю! — покивал Мамаев. — Дети. Работаешь на них всю жизнь, а что в ответ? Ни уважения, ни любви.
— У вас — тоже? — сочувственно спросил Иванов.
— Пока нет. У меня это еще впереди. Всем нам суждено испить чашу сию. А почему вы решили, что у меня есть миллион долларов?
— А как же? — искренне удивился гость. — Столько наворовали, и миллиона нет?
— По-вашему, я вор?
— Конечно, вор. Все вы воры. Всю Россию разворовали. Воры и есть. Все у вас куплено, все схвачено, мафию развели, черную икру кушаете. Миллион, уважаемый. За спокойную вашу жизнь. Торг неуместен.
— Как тебе это нравится? — поинтересовался Мамаев у Тюрина.
— Продолжай, Петрович. Продолжай. Я молчу.
— Проверь у него документы.
— Нет у меня документов! — тоненьким голос закричал гость. — Нет у меня никаких документов! Я знал, куда шел! Если вы узнаете мой адрес, пошлете бандитов и они выкрадут мой архив! Я это предусмотрел, я все предусмотрел! Нет у меня документов!
— Есть у него документы, — бросил Мамаев. — Такой тип без паспорта в булочную не выйдет. Спрятал в подштанники. Обыщи.
— Не имеете права! — завизжал Иванов. — Я буду жаловаться!
— Кому? — поинтересовался Мамаев. — Все воры, все куплено, везде мафия. Кому ты будешь жаловаться, сморчок поганый? Выкладывай паспорт!
— Не нужно, Петрович. Ни к чему нам его паспорт, — брезгливо поморщился Тюрин и открыл дверь в коридор. — Пошел вон. К офису близко не подходи. Увижу — морду набью. Как мы, юристы, говорим: нанесу легкие телесные повреждения.
— Господа, господа! — растерянно забормотал Иванов. — Господин Тюрин! Господин Мамаев!
— Вон! — гаркнул Тюрин.
— Ну, хорошо, хорошо. Не миллион. Пятьсот тысяч. Господин Мамаев, неужели ваша жизнь не стоит пятисот тысяч? Ваше спокойствие? Ваша уверенность в завтрашнем дне? Я отдам вам бумаги всего за пятьсот тысяч!
— Жопу вытри своими бумагами! — посоветовал Тюрин. — Убирайся!
— Ладно, сто. Сто тысяч. Только сто тысяч! А вы себе еще наворуете!
— Я не могу! — сказал Тюрин и зашелся от хохота.
— Чего тут смешного? — хмуро поинтересовался Мамаев.
— Извини. Нервы. Это у меня от нервов. Сейчас, погоди, выпью минералочки. Все. Молчу.
— Так вы согласны, господин Мамаев? — робко спросил Иванов. — Всего сто тысяч.
Мамаев немного подумал и предложил:
— Десять тысяч.
— Согласен, — поспешно кивнул посетитель.
— Рублей.
— Господин Мамаев!
— Нет?
— Мне даже на зубы не хватит!
— Вызови охрану, Тюрин. Пусть его выкинут.
— Согласен! Господин Мамаев, я согласен!
— Езжай за бумагами. Привезешь документы, получишь бабки.
— Еду, уже еду. Вы не могли бы дать мне машину? Или немного денег на такси? Тогда обернусь быстрей.
— Я сам с ним съезжу, — решил Тюрин. — Давай-ка на выход, коллега. Как мы, юристы, говорим: с вещами.
На пороге Мамаев придержал Тюрина. Дождавшись, когда гость выйдет, приказал:
— Если бумаги стоящие, дашь ему две штуки баксов. Чтобы не возникал.
— Одной за глаза хватит.
— Две, — повторил Мамаев. — Ничего, я себе еще наворую.
IV
Бумаги оказались стоящими. Протокол заседания трибунала и приговор полностью занимали школьную тетрадь в клеточку. Листы слежались, текст чуть выцвел, края пожелтели. Не было никаких сомнений, что записи сделаны почти двадцать лет назад.
Заседание трибунала состоялось 16 декабря 1984 года в Кандагаре.
— Проблема снята, — с облегчением заключил Мамаев. — Россия — правопреемница СССР. Смертный приговор остается в силе. Всех наград он лишен. Значит, никаких прав на амнистию не имел.
Тюрин его оптимизма не разделял.
— Пока не получим подлинное дело, проблема не снята.
— Получим. А пока хватит и этого. Чтобы объявить его в розыск, хватит.
— Не хватит, Петрович. К кому ты с этим пойдешь?
— Я знаю к кому.
— И что он тебе скажет? "Дай основания. Дай настоящие документы, тогда объявлю хоть план «Перехват». Вот что он тебе скажет. А если не найдется архивное дело? С него же погоны снимут!
— Как оно может не найтись? — возмутился Мамаев. — Смертный приговор! Такие дела хранят вечно!