— Выражайся!
— Вы не похожи на человека, у которого хоть когда-нибудь будут такие бабки.
— Да! Нет у меня миллиона, нет! — агрессивно согласился Тюрин. — Но если Мамаева не прикончат, может появиться. Говорю прямо: получить его будет очень непросто. Но это я беру на себя. А первую часть дела должны взять на себя вы. Как можно остановить Калмыкова?
— Сначала его нужно найти, — практически подошел к проблеме Боцман.
— Где? Вы знаете его лучше, чем я. Где его можно найти? Думайте, думайте! Чешите репы, джентльмены! За поллимона «зеленых» можно и пошевелить мозгами!
Предложение Тюрина выглядело чистейшей фантастикой. По-моему, он и сам не слишком-то верил в этот мифический миллион, а действовал, как человек, который решил сделать все возможное, чтобы потом не кусать себе локти за упущенный шанс. Но его слова вернули нас к сути проблемы. А поскольку все было уже сто раз думано и передумано, Артист не слишком уверенно предложил:
— А если нажать на Бурова? В этом деле рыльце у него сильно в пушку.
— На Бурова уже не нажмешь, — хмуро возразил Тюрин.
— Почему?
— Потому. Диктофон есть?
— Есть, — сказал я.
Тюрин извлек из кармана аудиокассету и бросил ее на стол.
— Включай. Перемотай на начало.
Пока пленка крутилась, проинформировал:
— Сегодня в семь тридцать утра Буров встретился с Мамаевым.
— Во сколько, во сколько? — изумился Муха.
— В семь тридцать утра, — повторил Тюрин.
— В семь тридцать начинается его рабочий день, — подтвердил я.
— Принял он Мамаева в офисе на Бульварном кольце, в своем кабинете, — продолжил Тюрин. — Там у него стоят микрофоны и видеокамеры, пишутся все разговоры.
— А это еще зачем? — не понял Артист.
— Понятия не имею. Знаю, что запись ведется.
Я объяснил:
— Чтобы потом проанализировать. Он считает, что при разговоре воспринимается не больше пятнадцати процентов информации.
— Видеопленку мне достать не удалось. Посмотреть дали, а переписать не дали. Но аудио перегнали. Так что я буду давать комментарий по ходу дела. Так вот. Мамаев приехал с Николаем. Тот тащил чемодан. Средних размеров, довольно тяжелый. А теперь включай.
Я пустил воспроизведение.
II
— Господин Мамаев, с ним его человек, — прозвучал голос референта.
— Пусть войдут, — ответил высокий тенорок президента Народного банка.
Мамаев:
— Доброе утро, господин Буров.
Буров:
— Доброе утро, сударь. Почему вы с вещами? Вы пришли ко мне навеки поселиться?
Мамаев:
— Поставь и выйди. Подожди в приемной.
— Это он говорит Николаю, — прокомментировал Тюрин.
Буров:
— Нет-нет, сударь. Мелкоуголовный элемент мне в приемной не нужен. Я дорожу своей репутацией. Пусть ваш чичероне подождет в курительной.
— У него рядом с кабинетом комната, — объяснил Тюрин, остановив пленку. — Туда он и выпроводил Николая.
— Что было у него в чемодане? — полюбопытствовал Муха.
— Баксы.
— Вы сказали, что чемодан тяжелый.
— Он и был тяжелый.
— От баксов?!
— А ты знаешь, сколько весит миллион баксов? Около десяти килограммов! В стольниках. А в полтинниках вдвое больше.
— Сколько же там их было?
— Сейчас узнаешь.
Буров:
— Итак, сударь? Долго вы ко мне собирались. Но все же собрались. Что ж, это благоразумно. Остается выяснить, с чем вы пришли.
— Мамаев открыл чемодан, — пояснил Тюрин.
Буров:
— Что это такое?
Мамаев:
— Доллары.
Буров:
— Это я вижу. Но смысла не понимаю. Здесь, полагаю, миллиона три?
Мамаев:
— Ровно три.
— Теперь понятно, почему чемодан был тяжелый? — спросил Тюрин. — Тридцать килограммов!
— Никогда не слышал, чтобы доллары считали на килограммы, — озадаченно заметил Муха.
— Ты много чего не слышал. Сейчас услышишь.
Буров:
— Это и все, с чем вы ко мне пришли?
Мамаев:
— Нет. Это за моральный ущерб.
Буров:
— Ну, допустим. Ваша мысль движется в правильном направлении.
Мамаев:
— Я пришлю к вам своих юристов. Составят с вашими договоры на остальное.
Буров:
— Что вы понимаете под остальным?
Мамаев:
— То, о чем вы говорили. Акции «Интертраста».
Буров:
— И только?
Мамаев:
— А что еще? Вы сказали, что хотите получить акции «Интертраста».
Буров:
— Я сказал вам это около трех лет назад. С тех утекло много воды. Очень много воды, сударь.
Мамаев:
— Что еще?
Буров:
— А вы подумайте.
Мамаев:
— Акции моего банка?
Буров:
— Совершенно верно. Акции «ЕвроАза». Я же говорю, что вы рассуждаете правильно. Продолжайте.
Мамаев:
— Я сказал все.
Буров:
— Нет. Вы не сказали, о каком количестве акций идет речь.
Мамаев:
— Что значит о каком? Двадцать шесть процентов. Блокирующий пакет.
Тюрин выключил диктофон и пояснил:
— Двадцать шесть процентов — это сорок два миллиона долларов.
— Как?! — ахнул Муха.
— А вот так. И это еще не все.
«Play».
Буров:
— Поразительна способность человека улавливать из разговора только то, что ему выгодно слышать. Даже такого делового человека, как вы, сударь. Да, в свое время я назвал вам цифру в двадцать шесть процентов. Но я сказал и другое. Я предупредил, что завтра будет дороже. Не намекнул. Не дал понять. Сказал совершенно четко.
Мамаев:
— Сколько?
Буров:
— Как вы думаете, сударь, почему я никогда не препятствовал вашему бизнесу, а напротив — всячески ему способствовал?
Мамаев:
— Почему?
Буров:
— Даже сейчас не догадываетесь? Потому что ни один хозяин не станет морить голодом домашнюю животину. Кабанчика не морят голодом. Его откармливают. Вот так же, сударь, я откармливал вас.