— Ничего. Для нас и это сила. У меня из маневренной группы в 150 человек, всего восемь осталось. Остальные полегли смертью храбрых или война разбросала кого куда… Вот такие дела, брат… Ну что, пошли к тебе, артиллерия…
Подойдя к бронетранспортеру вместе с Бажиным, Григоров увидел, что Левченко со своими бойцами отцепил орудие от "Ханомага" и прицепил к нему передок с зарядным ящиком, а затем к передку и пушку. Таким образом, лошадь от второго орудия оказалась свободной.
— Вот, товарищ лейтенант. Решили лошадке дать отдохнуть. Я с водителем зенитного ЗИСа договорился. Первое орудие тоже с передком к нему прицепим. Пусть Мамедов отдыхает. А то у него лошади еле идут.
— Не получиться, Григорий Васильевич, нашим лошадкам отдыхать. Через десять минут выступаем. Отдайте две лошади товарищу старшему лейтенанту. Он будет идти в голове колонны, как разведка. Мы, сразу же за ним, прикрывать будем. А за нами, все остальные. Понятно?
— Понятно. — с досадой ответил Левченко, привыкший всегда заботиться о своих, хоть о людях, хоть о лошадях. — Только вы, лошадок наших, товарищ старший лейтенант, не очень-то гоните, уставшие они больно.
— Хорошо, старший сержант. Не буду. У меня у самого люди еле идут. А сколько еще протопать придется…
О своем разговоре с особистом, Андрей решил Левченко не говорить. "Скажу потом, когда удобнее будет". - подумал он.
Бажин подозвал из группы отдыхающих пограничников своего старшину и они вдвоем, сев на лошадей, шагом поехали вперед по лесной дороге, переговариваясь между собой. Следом за ними двинулся и "Ханомаг", за которым потянулась вся колонна, состоявшая из военных и гражданских беженцев. В конце колонны, к роте Попова, присоединились разведчики, доложившие, что немцы прошли мимо.
* * *
Проехали лесной дорогой несколько километров. С наступлением сумерек, в лесу уже ничего не видно. Только по просвету между верхушками деревьев, можно определить, где идет дорога. По дороге едут два всадника, периодически освещая ее фонариком. Впереди показался большой старый дуб, перекрывающий своими развесистыми ветками всю дорогу.
— Кажись здесь, был поворот, товарищ старший лейтенант.
— Сейчас узнаем. Пока еще Григоров подъедет, засвети-ка фонариком. На дорожку посмотрим.
Всадники направили своих лошадей в сторону от дороги.
— Стой! Кто идет? Стой! Стрелять буду! — раздалось из кустов.
— Стою. Но я не иду, а еду. Старший лейтенант Бажин. А ну выходи, часовой! — крикнул в темноту Бажин. — Мы свои. На склад едем. За боеприпасами.
— Пароль называйте! Тогда выйду. — раздалось из кустов.
Бажин шепотом обратился к своему старшине:
— Егорыч, ты помнишь пароль-то, а то неизвестно какой там придурок сидит. Вдруг со страху стрельбу откроет.
— А хрен его знает, Иван Михайлович. Сейчас попробую вспомнить… — старшина-пограничник почесал себе затылок, выпрямился в седле, выдвинув из-за спины автомат ППД и направив его в сторону кустов, крикнул в темноту. — Пароль — Мушка. Отзыв говори?
— Курок. — раздалось из кустов и к ним вышел пожилой красноармеец с большими пшеничными усами, с винтовкой в руках, одетый в гимнастерку, с "буденовкой" на голове, но в гражданских брюках, заправленных в короткие сапожки, с левого боку висела противогазная сумка.
— Вот, товарищ старший лейтенант, двадцать лет служу, а пароль все не меняется. Здорово служивый! Кто таков?
Вышедший из кустов красноармеец, приставил к ноге винтовку с примкнутым штыком и доложил:
— Красногвардеец Хомутенко Федор Семенович. Призванный из запаса. Охрана склада. А вы, чьих-то будете?
— Сводный отряд доблестной Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Идем за пополнением боеприпасов и продовольствия. Старший лейтенант Бажин. Где склад-то, товарищ красногвардеец?
— Извините, товарищ командир. Я пост покидать не имею права. Часовой. Сейчас по телефону начальника склада вызову. Эй, Макарка! А ну, покрути аппарат та вызови Никиту Савельича. Скажи, шо тут за боеприпасами хлопцы приехали, а дороги дальше не знайдут. Хай приедет. А вы, гости дорогие, почикайте трохи, будь ласка.
Пограничники переглянулись между собой. В кустах было слышно, как кто-то со скрипом крутит ручку полевого телефонного аппарата и затем, молодой голос прокричал:
— Склад? Склад! Это первый пост. Докладываем. Приехали наши, за боеприпасами, но дальше дороги не знают. Просят подъехать Никиту Савельича. Да. Будут тута ждать. — из кустов выбежал невысокий парнишка лет четырнадцати-пятнадцати, одетый в гражданку, но с карабином за спиной и обратился к пожилому. — Доложился я, деда. Сейчас начальник склада сам выезжает. Погодьте пяток минут.
В это время дорога осветилась светом фар и к ним, урча мотором, начал приближаться бронетранспортер Григорова. За ним также светились автомобильные фары других машин.
Два местных бойца, перепугавшись, начали метаться из стороны в сторону, но при этом оставались практически на месте.
— Немцы! Немцы! Спасайся, кто может!
Бажин, спешившись, подошел к ним и спокойно произнес:
— Федор Семенович! Макарка! Да не метайтесь вы так и не бойтесь. Это наши. Красные. Советские. Просто немецкий бронетранспортер в плен захватили. Сейчас наши товарищи подойдут, сами все увидите.
Услышав такие слова, часовые остановились, прикрывая руками лица от света фар. Но, наверное, до конца еще не поверили, так как стояли на полусогнутых ногах.
Из подъехавшего "Ханомага" выскочил Григоров:
— Ну что, нашли склад? А это кто?
— Нашли. Это часовые со склада. Сейчас сам начальник склада обещал к нам подъехать.
От остановившейся колонны приблизились капитан Бондарев и особист Синяков.
— В чем задержка? Почему стоим? Кто такие?
— Да вот, товарищ капитан. Часовые со склада обнаружились. Склад рядом, сейчас его начальник приедет.
Григоров подбежал к бронетранспортеру, стукнув по броне кулаком, крикнул:
— Оксана! Скажи Гансу, чтобы двигатель выключил и свет уменьшил, а то по глазам бьет.
В ответ раздался звонкий девичий голос, быстро проговоривший что-то по-немецки, после чего двигатель "Ханомага" заглох, а свет от фар уменьшился в два раза.
Пожилой часовой боязливо спросил у Бажина:
— Так вы точно не немцы, а то там по-немецки говорят?
— Да свои мы, отец, свои. Просто водитель там немец. По нашему плохо понимает. А так, все свои. Не бойся.
При свете фар удалось разглядеть хорошо укатанную лесную дорогу, ведущую влево от дуба. Из-за кустов, прикрывавших эту дорогу, показалась лошадь, запряженная в телегу. Лошадью управлял средних лет красноармеец, а рядом с ним сидел пожилой полный мужчина, также одетый в красноармейскую форму, но с гражданской фуражкой на голове. Подъехав к группе командиров, телега остановилась. Мужчина в фуражке важно слез с телеги и подошел к командирам:
— Начальник склада Ярцев Никита Савельевич. Э-э-э… — видно что-то забыв, но потом, вспомнив, приставив правую ладонь к своей фуражке, прибывший произнес. — Младший лейтенант, я. Извините, товарищи, что не по форме докладываю. Я ведь до войны снабженцем на предприятии был, в армии не служил. А вы кто будете, уважаемые товарищи?
Внимательно посмотрев на начальника склада, Бондарев, отдав ему честь, улыбнувшись, ответил за всех: