"И нам не мешало бы чего-нибудь перекусить". - подумал Макс.
Немного размяв ноги, он медленно зашел за стоящий рядом "Ханомаг". От него до большого камня было меньше полуметра. "Вот немец, молодец! В полной темноте, а так красиво припарковался!" — думал Максим, справляя малую нужду.
Когда Макс вернулся к погасшему костру, весь лагерь потихоньку оживал. Люди вставали, приводили себя в порядок, расчищали площадку от снега, кормили, чем могли своих животных. Начала дымиться полевая кухня. То тут, то там по лагерю бегали собаки, будя своим дружным лаем его обитателей.
— Что, Максим, не спится?
— Да какой уж тут сон, Григорий Васильевич, после вчерашнего дня все тело ноет, места себе найти не могу, да и поросята, черт их подери, с самого ранья визг устроили!
— Это природа. Животинке все ровно, какие у тебя дела, а пришло время, вынь да полож ей пожрать. А тело болит, это с непривычки…
— Так я вроде бы и спортом занимался. И сам не слабый…
— Дело не только в сильных руках, но в общей закалке организма. В его выносливости. Я вот посмотрел на вас, гостей из нашего будущего… — прервал его Левченко. Проведя рукой по заросшей грязной щетиной щеке и покрутив свой ус, старший сержант продолжил. — Немного не такие вы… Изнеженные, что ли. Ну, кроме твоего отца и Олега Васильевича, конечно. Они — настоящие бойцы. Мы ведь всю жизнь ножками да ручками, а вы, небось, все больше на машинах и с помощью механизмов разных, вот организм и отрафируется. Отсюда и болячки разные получаются. Да и питались, наверное, не так как мы…
— Что было, то было. Ваша правда. Здоровую простую крестьянскую пищу у нас уже мало кто ест. В основном химию всякую. Да еще экология плохая, вот народ и вырождается.
— Что, испоганили землицю всю? Я думал, что это в мое время машины разные да заводы чадят вокруг, а у вас еще хуже стало! Ну, ничего. Судя по тому, какой здесь снег чистый и воздух прозрачный, мы чуть ли не в первозданной природе оказались. Так что еще поживем, а Максим?
— А я умирать пока не собираюсь, еще жениться хочу, да и отца дедом сделать надо!
— Вот это молодца! Это по-нашему! Уж не на Оксанке ли? Гарна дивчина!
— А вы откуда знаете?
— Не в тайге живем, люди кругом. Да и видел я, как вы обнимались. Молодец, одобряю. Смотри только, чтобы не отбил кто. Девчат у нас мало, а желающих — много.
— Пусть только попробуют. Всем ноги переломаю.
— Это правильно. Есть такая старая солдатская поговорка: винтовку, ложку и жену, не давай никому. Вот нее и держись. Ладно. — закончил разговор Левченко. — Пора ребят будить. Завтрак готовить, да и в порядок себя привести не мешает, мы ведь солдаты, а не абреки какие-то. Посмотри на себя, прямо трубочист! Да и я не лучше.
Из-за вчерашней суматохи и сумасшедшего марш-броска Максиму некогда было себя разглядывать, да и других тоже. Только сейчас он посмотрел на свою одежду и руки. Все было в пыли и пепле. Левченко и другие бойцы имели такой же вид.
— Ну, точно, как негры или шахтеры из забоя!
— Скорее, как черти из ада! — пошутил старший сержант. — Давай, поднимать хлопцев, а то расслабятся, потом тяжелее будет…
Вдвоем они разбудили всех артиллеристов и примкнувших к ним красноармейцев. Григоров приказал немцу Штольке проверить бронетранспортер и прогреть двигатель. Левченко вместе с подчиненными проверяли орудия и передки.
— Давай, славяне, не ленись! Для артиллериста главное, чтобы его орудие всегда было готово к выстрелу! Проверить замки, прочистить стволы, смазать колеса! Шевелись, шевелись, служивые! Мамедов, возьми кого-нибудь, проверьте и накормите лошадей. Подковы обязательно посмотри! Привести и себя в порядок не забудьте!
Люди, слегка подгоняемые командирами, поднялись, стали стряхивать с себя снег, с его помощью очищать лицо и одежду от покрывавшей их грязи.
Максим подошел к УАЗику, который вчера вел по леднику отец. Из-за открытого капота автомобиля показался Антоненко-старший:
— Что, боец Антоненко-младший, решил вверенную технику проверить? Поздновато встал, сынок! Твой тягач к выполнению задания командования уже подготовлен!
Отец, вытирая руки промасленной тряпкой, подошел к сыну и слегка толкнул его плечом:
— Ну как, Макс, настроение, боевое?
— Готов к труду и обороне, товарищ подполковник! — улыбнувшись, ответил Максим, отдав честь по-американски, приложив ладонь к панаме, но затем, помедлив, грустно добавил:
— Если честно, бать! Я в трансе! Такое ощущение, что как-будто все это не со мной происходит и в каком-то кошмарном сне! Что это? Прощай, цивилизация? Возврат к дикой природе? Одно дело — мечтать об этом, совсем другое — наяву и на всю оставшуюся жизнь. А сколько ее нам то, осталось? И где мы вообще? Вдруг мы попали миллион лет до нашей эры или после?
— Ничего, сынок, не раскисай. Все будет, как у нас говорят, тип-топ! Мы, Антоненки, и в огне не горим, и в воде не тонем, а если надо кому, и морду набить сумеем! Сейчас, после завтрака, я с ребятами в разведку пойду, дорогу дальше искать будем, пойдешь со мной?
— Бать, не обижай, а!? Конечно, пойду! Что я, слабак какой-то! Вот сейчас двигатель прогреем и пойдем. А где профессор Левковский, он снова с нами в горы пойдет?
— Наш Павел Иванович спит сном праведника. Умаялся вчера старик. Я утром уж грешным делом подумал, не помер ли он. Такой марш-бросок сделать не каждому молодому по плечу, а он молодцом, держится. Ладно. Давай, заводи!
Проверив машину, они пошли к центру лагеря, где возле полевой кухни всем подходившим раздавали скудный, но горячий завтрак.
Невдалеке стояла группа мужчин с непокрытыми головами. К груди старшины Долматова прижимался невысокий молоденький парнишка, одетый в большую для него шинель, с карабином за спиной. Плечи его вздрагивали, парень плакал и не стеснялся своих слез.
— Что случилось, Пантелей Егорович?
— Да вот, Николай Тимофеевич! Горе у нас! Хомутенко Федор Семенович, дед Макарки нашего, что нас на озере встречали первыми, умер. Царство ему небесное!
Антоненко увидел лежащее на телеге неподвижное тело прикрытое брезентом. На брезенте, в районе головы человека лежала "будёновка".
— Не выдержало сердце у старого красногвардейца. — пояснил подошедший старший лейтенант Бажин. — Доктор сказал, что от высоты и перегрузок. Еще ночью умер, уже и остыть успел…
— А где Баюлис, ну, доктор наш?
— Янис Людвигович пошел к беженцам, там женщина пожилая тоже скончалась. И еще раненый один, из белых… — ответил Бажин. Затем поправился. — Из бывших белых.
— Надо их здесь похоронить. Мы не сможем везти их дальше.
— Бойцы уже копают небольшую могилу, но земля не поддается. Придется просто камнями заложить…
Николай с Максимом также сняли головные уборы и с минуту помолчали над умершим. Хотя они и не знали его, но та, первая встреча на озере, в первый день нового мира, у каждого из них промелькнула перед глазами. Они вспомнили пожилого мужчину с большими пшеничными усами и в "буденовке", встреченного ими на берегу перенесшего их в этот мир загадочного озера.
Жизнь продолжается, всем смертям назло!
Оставив Бажина заниматься погребением умерших, Антоненко-старший, получив на кухне свою порцию завтрака, пошел по лагерю искать Уварова. По пути он встретил Баюлиса:
— Ну что, Людвигович, чем порадуешь или огорчишь?