Когда Элеоноре было пятнадцать лет, в их местечке близ Пинска учинили погром. Она пряталась в сарае, пока русские беспощадно уничтожали их поселок, насилуя жен и матерей, убивая детей на глазах их родителей. С тех пор она спала с ножом под подушкой, а по ночам, когда никто не видел, точила его. Она беспомощно наблюдала, как ее мать отдавалась русскому офицеру, который остался в их поселке после того, как погромщики двинулись дальше. Мать пошла на это, чтобы прокормить Элеонору и ее младшую сестру Татьяну, сказочно красивую девочку с алебастровой кожей и голубыми глазами. Но этому подонку матери оказалось мало. Проснувшись однажды ночью, Элеонора увидела, что он стоит склонившись над кроватью ее сестры. Она не колебалась ни секунды. Морально она была готова к такому моменту и точно знала, что делать.
Потом в поселке говорили, что у них куда-то пропал русский капитан. Жителям было невдомек, что его труп закопан в нескольких шагах от их дома, что его убила юная особа, той же ночью покинувшая поселок вместе с мамой и сестрой.
Однако попытка спасти Татьяну запоздала. Та сильно пострадала в результате зверского надругательства русского офицера и скончалась вскоре после того, как они приехали в Англию. Если б Элеонора знала, что он задумал, и сумела предотвратить нападение, ее младшая сестра, возможно, теперь была бы жива.
С тех пор Элеонора и ее мать никогда не упоминали о Татьяне. Пожалуй, лучше уж пусть так. Наверно, как подозревала Элеонора, если б мать позволила себе предаться воспоминаниям о дочери, которой она лишилась, она обвинила бы Элеонору, совсем не такую красивую и добрую, как Татьяна, в том, что она дала отпор русскому офицеру. Горе каждый переживает по-своему, размышляла теперь Элеонора. Мама пыталась забыть о жизни на родине, сменила фамилию на более английскую и из еврейского района Голдерс-Грин вместе с дочерью переселилась в более приличный Хэмпстед. Для Элеоноры, которая с тех пор, как они покинули родину, ощущала себя беглянкой, УСО стало подходящим пристанищем. Но истинное дело всей своей жизни она обрела только в отделе подготовки женщин-агентов.
Сейчас Элеонора скрупулезно анализировала каждое досье. В них фиксировались достижения курсанток в ходе обучения: девушки уверенно осваивали искусство меткой стрельбы, технику радирования и другие навыки, необходимые при выполнении боевых заданий в тылу противника. Но будет ли этого достаточно? В каждом случае именно Элеоноре предстояло определить, способна та или иная из девушек справиться с возложенной на нее задачей. Штаб УСО может принять решение об их заброске за линию фронта исходя из соображений целесообразности и необходимости оказания срочной поддержки. Но Элеонора ни за что не даст согласия на отправку агента, если он к тому еще не готов. И если это будет означать провал всей операции, значит, так тому и быть.
Некоторое время спустя в дверях появился адъютант начальника учебного центра.
– Мэм, сейчас время ужина, предлагаю вам спуститься в столовую.
– Пожалуйста, распорядитесь, чтобы ужин мне принесли сюда.
А вот досье на Мари. В принципе, основные навыки она освоила, судя по записям инструктора. Но сосредоточенности и решительности не хватает. А этому нельзя научить, в том числе путем взысканий. Элеонора вспомнила, как Мари мучилась на занятиях по владению оружием и по рукопашному бою. Может, зря ее взяли? Внешне хрупкая, светская девушка; такая и недели не протянет в суровых условиях опасности. Но она – мать-одиночка, одна растит дочку в Лондоне, во всяком случае, растила до войны. А для этого требуется твердость характера. Завтра она испытает Мари еще раз, решила Элеонора, и тогда станет ясно, оставить ее или лучше отправить домой.
Было уже почти одиннадцать вечера, давно прозвучал сигнал отбоя в казармах. От долгого чтения у Элеоноры рябило в глазах. Значит, пора заканчивать. Она отложила досье и, двигаясь бесшумно, спустилась из кабинета в казармы.
В дверях спальни курсанток Элеонора остановилась и прислушалась: девушки дышали почти в унисон. В темноте она различила Мари и Джози, занимавших соседние койки. Они лежали лицом друг к другу, словно и во сне продолжали разговор. Они во всем были очень разные – и по происхождению, и по месту проживания, – а здесь сдружились. Но им недолго быть вместе, скоро разлетятся в разные места. Они не могут рассчитывать друг на друга, ведь за линией фронта им придется полагаться только на самих себя. Как они воспримут новость завтра, как будут обходиться друг без друга?