Отбросив в сторону сомнения, она достала из сумки книгу. Томик стихов Бодлера, которые она любила; его элегантные рифмы переносили ее в более счастливые времена – в ту пору детства, когда она с матерью летом отдыхала на побережье Бретани.
– Прошу прощения, – почти сразу же обратился к ней кто-то. Мари подняла глаза от книги, раздосадованная тем, что ей помешали. Перед ней стоял мужчина лет сорока – худощавый, внешне непримечательный, в твидовом пиджаке, в очках. На соседнем столике, из-за которого он поднялся, лежала на тарелке нетронутая булочка. – Мне стало любопытно, что вы читаете.
«Пытается заигрывать?» – подумалось Мари. К женщинам всюду приставали с тех пор, как город наводнили американские солдаты. Они вываливались из баров в самый разгар рабочего дня, перекрывали тротуары, шагая по трое в ряд, своим громогласным хохотом разрывая тишину улиц.
Однако акцент у мужчины был британский, а кроткое выражение лица не содержало намека на непристойность. Мари показала ему обложку книги.
– Почитайте мне немного, пожалуйста, – попросил мужчина. – Боюсь, сам я французским не владею.
– Право, не думаю… – с сомнением в голосе начала она, удивленная странной просьбой.
– Прошу вас, – перебил он ее почти умоляющим тоном. – Вы окажете мне услугу.
«Почему для него это так важно? – недоумевала Мари. – Возможно, он потерял кого-то из близких и родных французской крови или сам воевал во Франции».
– Ладно, – уступила она. Прочтет ему несколько строк, от нее не убудет. И она принялась читать стихотворение «N’importe où hors du monde (Anywhere Out of the World: Куда угодно – лишь бы прочь из этого мира)». Поначалу ее голос звучал смущенно, но постепенно окреп, обрел уверенность.
Продекламировав несколько строф, Мари остановилась.
– Ну как? – Она ждала, что незнакомец попросит ее продолжить.
А он спросил:
– Вы изучаете французский?
– Нет, – покачала она головой, – но я говорю по-французски. Моя мама была француженка, и, когда я была маленькой, каждое лето мы проводили во Франции. – В действительности, лето для нее было спасением от отца, агрессивного пьяницы, который не мог устроиться работу, а если устраивался, долго на одном месте не задерживался. Он злился на ее мать за то, что та происходила из благородной состоятельной семьи; он злился на Мари за то, что та не родилась мальчиком. Поэтому Мари с матерью на лето уезжали во Францию. Поэтому Мари в восемнадцать лет сбежала в Лондон из дома в Херефордшире, где она выросла, и затем взяла фамилию матери. С годами отец становился только злее и раздражительнее, и она знала, что, оставшись в доме, в котором она дрожала от страха все свое детство, долго бы она не прожила.
– У вас потрясающий выговор, – заметил мужчина. – Почти идеальный.
«Как он может судить, если сам не владеет французским?» – удивилась Мари.
– Вы работаете? – полюбопытствовал он.
– Да, – выпалила она от неожиданности. Уж больно внезапно он перевел разговор на другую тему, да и вопрос задал слишком личный. Мари торопливо вскочила на ноги и принялась рыться в кошельке, выуживая монеты. – Простите, мне пора.
Мужчина тоже поднялся, и, когда она снова глянула на него, то увидела, что он протягивает ей визитную карточку.
– Простите, если я обидел вас. Просто я хотел предложить вам работу. – Мари взяла визитку. Бейкер-стрит, 64, – это все, что было на ней напечатано. Ни фамилии, ни названия учреждения. – Спросите Элеонору Тригг.
– Зачем мне это? – озадаченно промолвила она. – У меня же есть работа.
Мужчина чуть качнул головой.
– Это другое. Важная серьезная работа и как раз для вас. Вам за нее будут хорошо платить. К сожалению, это все, что я вправе вам сказать.
– Когда мне следует туда подойти? – спросила Мари, хотя идти по указанному адресу вовсе не собиралась.
– Прямо сейчас. – Она думала, что ей назначат время. – Пойдете?
Мари оставила на столе несколько монет и, не отвечая, пошла прочь из кафе, желая поскорее удалиться от навязчивого незнакомца. На улице она раскрыла зонт и, чтобы защититься от холода, плотнее укуталась в свой бордовый шарф из набивной ткани. Она завернула за угол и, замедлив шаг, глянула через плечо – хотела убедиться, что незнакомец из кафе за ней не следует. Она посмотрела на визитку в руке: оформлена строго, в черно-белой цветовой гамме. Солидная.
Она могла бы сразу ответить незнакомцу отказом, сообразила Мари. В сущности, еще не поздно выбросить визитку и пойти своей дорогой. Но ее раздирало любопытство: что за работа, по какой линии? Может, это что-то более интересное, чем стучать на машинке с утра до вечера. К тому же это, по словам незнакомца, хорошо оплачиваемая работа, а деньги ей очень нужны.